Долина страха

Макмердо распахнул двери салуна и стал пробираться через толпу, сквозь табачный дым и спиртной дух. Салун был ярко освещен, и висящие по стенам большие зеркала в золоченых рамах многократно отражали и усиливали это сияние. За широкой, обитой медью стойкой суетились несколько барменов в белых рубахах, смешивая и подавая напитки теснящимся посетителям. А у конца стойки, привалившись животом и пожевывая торчащую изо рта сигару, стоял крупный, широкоплечий мужчина, который мог быть только самим достославным боссом Макгинти, — эдакий темноликий великан, по самые глаза заросший смоляной бородой и с густой черной гривой до плеч; смуглостью он походил на итальянца, а черные мертвенно-матовые глаза, к тому же еще косящие, придавали ему поистине зловещий вид. В остальном же его наружность — могучий рост, правильные черты и простецкие замашки — вполне соответствовала той шутливой панибратской манере, которую он для себя избрал. Вот, сказал бы всякий при взгляде на него, честный, прямодушный малый, у которого наверняка доброе сердце, как бы ни были грубы и безыскусны его речи. Но когда человек встречал взгляд этих мертвенных черных глаз, такой глубокий и неумолимый, хотелось спрятаться, забиться в угол, ибо возникало ощущение, что перед тобой — само воплощение зла.

Присмотревшись к нему, Макмердо стал спокойно, работая локтями, пробираться туда, где в окружении свиты, раболепно смеявшейся над малейшей шуткой всемогущего босса, стоял Макгинти. Серые глаза молодого гостя бесстрашно глядели навстречу черному взгляду хозяина, уже заприметившего его приближение.

— Что-то, парень, мне твое лицо вроде бы незнакомо.

— Я здесь человек новый, мистер Макгинти.

— Не настолько новый, чтобы не знать, как правильно ко мне обращаться.

— Это советник Макгинти, молодой человек, — услужливо подсказал голос из толпы.

— Простите, советник. Я незнаком со здешними обычаями. Но мне рекомендовали повидать вас.

— Что ж, вот он я, и ты меня видишь. Ну и как я тебе?

— Пока еще рано судить. Если ваша душа так же велика, как ваше тело, и так же прекрасна, как лицо, то лучшего и желать не приходится, — ответил Макмердо.

— Ах ты черт! Ишь как его ирландский язык хорошо подвешен! — воскликнул хозяин, еще не решивший, то ли посмеяться вместе с дерзким гостем, то ли изобразить оскорбленное достоинство. — Стало быть, мою внешность ты одобряешь?

— Ясное дело, — ответил Макмердо.

— И тебе рекомендовали меня повидать?

— Да.

— А кто же это тебе рекомендовал?

— Брат Сканлан из 341-й ложи в Вермиссе. Пью за ваше здоровье, советник, и за наше будущее близкое знакомство.

Он поднес к губам стакан и осушил его.

Макгинти, внимательно за ним наблюдавший, вздернул лохматые черные брови.

— О, вот оно, что, — проговорил он. — Тут надо будет кое в чем удостовериться, мистер…

— Макмердо.

— Н-да, удостовериться, мистер Макмердо; потому что в нашем краю мы не принимаем людей просто так и не всему, что нам говорят, верим. Зайдем сюда на минуту.

Макгинти провел его в комнату за стойкой, где вдоль стен рядами стояли бочки. Он плотно закрыл дверь и уселся на одну из бочек, задумчиво пожевывая сигару и разглядывая гостя своими неприятно-загадочными глазами. Минуты две оба молчали. Макмердо спокойно выдержал его взгляд. Внезапно Макгинти пригнулся, и в руке у него оказался далеко не игрушечный револьвер.

— Слушай меня, шутник, — проговорил он. — Если увижу, что ты с нами игры играешь, тебе не поздоровится.

— Странное приветствие мастера ложи Свободных Работников новоприбывшему брату, — с достоинством произнес Макмердо.

— Последнее тебе надо еще доказать, — отозвался Макгинти. — И моли Бога о спасении, если тебе это не удастся! Где тебя принимали?

— В двадцать девятой ложе, город Чикаго.

— Когда?

— 24 июня 1872 года.

— Кто там мастер?

— Джеймс Х. Скотт.

— Кто районный руководитель?

— Бартоломью Уилсон.

— Гм. Чешешь гладко. Что ты делаешь здесь?

— Работаю, как и вы, только зарабатываю поменьше.

— На ответы ты скор.

— Да, я всегда был скор на слова.

— А на дела?

— Кто близко меня знал, всегда считали меня быстрым на руку.

— Что ж, мы тебя испытаем, и может статься раньше, чем ты думаешь. Что ты слышал о здешней ложе?

— Слышал, что надо быть мужчиной, чтобы вступить в нее.

— Твоя правда, Макмердо. Почему ты уехал из Чикаго?

— На этот вопрос я вам не отвечу!

Макгинти вздернул брови. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали, и оживился.

— Почему ты не хочешь отвечать?

— Потому что брат брату не должен лгать.

— Значит, правда такова, что сказать страшно?

— Это уж понимайте как хотите.

— Послушай, парень, не могу же я как мастер ложи принять к нам человека, прошлого которого не знаю.

Макмердо взглянул на него в замешательстве. А потом вынул из внутреннего кармана истертую газетную вырезку.

— А вы не донесете?

— Я оботру руку о твою рожу за такие слова! — вспыхнул Макгинти.

— Вы правы, советник, — смиренно признал Макмердо. — Приношу извинения. Ляпнул, не подумав. Знаю, с вами мне ничего не угрожает. Взгляните на эту вырезку.