Долина теней

- Мы с Гаем разыгрываем парочку. Держу его за руку, убираю пылинки с одежды. Думаю, что Сальваторе из тех людей, которых раззадоривает сложность и недоступность, так что это только подогреет его аппетит, - закончила Элис.

«Для них обоих это все, словно какая-то игра в шпионов», - подумал Макс.

Он снова чувствовал себя загнанным в угол. Он не может отказаться от убийства Сальваторе, он не может придумать план, как реализовать все без помощи Гая и Элис, он не может убедить их, что все это не понарошку и опасность слишком велика и в каждую секунду провал может обернуться их собственной смертью. Он понял, что тоскует по армии, когда все было просто и кристально ясно. Здесь свои, а там чужие. Свои тоже не всегда были идеальными существами, без страха и упрека – но все же свои. Армия работала как хорошо отлаженный механизм, и для него, как для маленького винтика внутри этого гигантского автоматона не было задач, на которые он не рассчитан. Сейчас же все было совсем иначе, и он непрестанно чувствовал себя не своей тарелке.

Ночью ему не спалось. Не зная, чем заняться, он открыл окно, сел в темноте общей комнаты и курил, глядя как ветер уносит дым. Неожиданно открылась дверь спальни Элис. Она прошлепала к нему, завернутая в одеяло.

- Не помешаю?

- Нет, конечно.

Она села рядом, забравшись с ногами в кресло и плотнее кутаясь в одеяло. Весь её вид напоминал скорее сонного растревоженного котенка, и глупая улыбка умиления растянулась на лице Макса.

- Что такое? – спросил он.

- Плохой сон приснился, - сказала она, шмыгая носом.

- Расскажешь?

Элис молчала несколько минут, и Макс уже успел решить, что ответ отрицательный, но она сказала.

- Мне снилось большое помещение. Наверное, железнодорожный вагон. Или что-то такое. А в нем, внутри, клетки. Много-много клеток. И в них сидят животных. Котята и щенки. Наверное, этот вагон попал в аварию, потому что многие клетки сломаны, помяты, а звери внутри мертвы. Многие ранены из них. Дай мне сигарету, пожалуйста.

Макс угостил её и дал прикурить. Она выпустила тонкую струйку дыма, молчала. Наконец, продолжила.

- И вот я смотрю на все это – и не могу понять, что мне делать? За что хвататься? Как их спасать? Чем же помочь? А они плачут, сидят в клетках. Я не могу открыть клетки, не могу вынести их, и, чувствую, что скоро будет только хуже. Нужно торопиться. А я не знаю, что делать. Как им помочь? На этом я и проснулась.

Она крепко затянулась, выпустила дым в пол.

- Это всего лишь сон, - сказал Макс. – Просто дурной сон. Забудь его.

Она покивала рассеяно.

- Да. Но сны – всегда отражение наших мыслей, пусть и неосознанных. Они как картина, на которую смотришь сквозь грязное кривое стекло. Все размыто, искривлено, изуродовано. Но если суметь понять, что было нарисовано на самом деле – поймешь, что беспокоит твое подсознание.

- А что беспокоит твое сознание? – спросил Макс.

В отличие от него, выбросившего окурок прямо в окно, она аккуратно затушила свой в пепельнице.

- Мои друзья мертвы. Их больше нет. И не вернуть. Все завертелось так быстро, что у меня и не было времени осознать это в полной мере, оплакать их. А сейчас уже болит душа по-другому, не до слез. Просто, словно куска меня в этом мире больше нет. Это меня беспокоит. Не стала ли я слишком черствой?

- Нет, - Макс покачал головой. ­– Не стала, я уверен. У всех нас свои методы борьбы с горем. То, как мы принимаем утраты и удары. Тут нет способов лучше или хуже.

Она вздохнула.

- Наверное.

- Прости, не хотел заставлять тебя грустить. Только надеялся отвлечь от дурного сна.

- Ничего, Макс. Все хорошо. Можно я ещё с тобой посижу?

- Я был бы рад.

Она придвинулась ближе, закуталась в одеяло по самый нос и положила голову ему на плечо.

- Всё ведь будет хорошо, да?

- Конечно. Я обещаю.

- Я тебе верю.

Вскоре заснула и спала тихо и безмятежно.

На третий день Элис сказала, что неприлично ходить в одном и том же, и купила себе белое платье, не менее открытое и обтягивающее все, что следовало бы подчеркнуть в стройной женской фигуре.

- Он заговорил со мной! – девушка казалась возбужденной до крайней степени, она говорила быстро, захлебываясь словами.

- Как все было? – спросил Макс.

- Сегодня он приехал раньше, чем обычно, - чтобы унять рвущиеся наружу эмоции Элис ходила взад вперед, постоянно то беря что-то в руки, то ставя на место.

- Опять весь вечер пялился на меня без остановки. На этот раз уже совсем не прикрыто. Буквально между лопаток даже его взгляд чувствовала! Через пару часов я шепнула Гаю на ухо, чтобы он отошел на пять минут.

Гай покивал, сидел в кресле и свесив ноги с поручня, с таким довольным лицом, словно он объевшийся кот.