Долина Ужаса. Совет юстиции

– Ты займешь ложу напротив, а я попытаюсь зайти к нему. Если у меня получится – считай, дело сделано. Нож лучше всего. – В голосе молодого человека можно было услышать оттенок гордости. – Ну, а если мне не удастся до него добраться, вся слава достанется тебе. – Он, как и все молодые итальянцы, имел склонность изъясняться высокопарно. Его спутник заворчал и ответил на ломаном французском:

– Однажды я прострелил куриное яйцо, зажатое в пальцах, – сказал он.

В театр они вошли порознь.

Тем временем в кабинете управляющего суперинтендант Фалмут коротал время, читая объявления в вечерней газете.

К нему подошел управляющий с запиской от его высочества, расположившегося в ложе А, что ни при каких обстоятельствах он не должен быть побеспокоен до самого окончания представления. В это же время синьор Селлени, осторожно посматривая по сторонам, подошел к ложе А. Рядом никого не было, поэтому никто не помешал ему мягко повернуть ручку и бесшумно скользнуть в темноту ложи.

Через двадцать минут Фалмут, стоя у двери на бельэтаж, отдавал указания помощнику:

– Поставьте двух человек у входа на сцену… О Боже!

Причиной его внезапного удивления стал выстрел, который раздался в зале, заглушив негромкую музыку и гул голосов, и последовавший за ним женский крик. Над расположенной напротив принца ложей поднялось прозрачное облачко дыма.

Карл Оллманнс, не в силах больше терпеть напряженного ожидания, выстрелил в сидящую неподвижно в тени шторы фигуру, после чего спокойно вышел из своей ложи прямо в руки двух подбегающих полицейских.

– Врача! – на ходу крикнул Фалмут, когда бросился к ложе А. Дверь ее оказалась запертой, но он, не задумываясь, вышиб ее. На полу совершенно неподвижно, в какой-то причудливой позе лежал бездыханный человек.

– Что за черт! – удивленно воскликнул сыщик, увидев, что мертвец связан по рукам и ногам.

У двери в ложу уже собралась толпа. Фалмут услышал чей-то строгий голос, призывающий к порядку. Обернувшись, он встретился взглядом с комиссаром.

– Они убили его, сэр! – отчаянно вскричал Фалмут.

– Кого? – недоуменно спросил комиссар.

– Его высочество.

– Его высочество? – брови комиссара поползли вверх. – Но принц полчаса назад уехал с Чаринг-кросса на континент!

Фалмут разинул рот от удивления.

– Тогда, во имя всего святого, кто это?

На вопрос сыщика ответил господин Меншиков, который пришел сюда вместе с комиссаром:

– Антонио Селлени, анархист из Милана.

Когда Карлос Фердинанд Бурбон принц Эскуриальский герцог Буда-Грацский, наследник трех престолов женился, множество его августейших родственников, рассеянных по всей Европе, вздохнули с величайшим облегчением.

Принц, открытый сторонник передовых взглядов, идеалист, полный утопических идей о возрождении человечества, но и не чуждый обычных мирских удовольствий, лихой водитель и бесшабашный наездник, был совершенно безразличен к общественному мнению, что в равной мере является признаком дураков и истинно великих людей. Для европейских монарших домов его женитьба была делом международного значения.

Его императорское величество одной из центральноевропейских стран обратился к убеленному сединами канцлеру:

– Te Deum… [13] В каждом храме. Вы меня понимаете, фон Хедлитц?

– Это огромное облегчение, – произнес канцлер, многозначительно кивая.

– Облегчение! – повторил император, потягиваясь так, будто облегчение было физическим. – Этот молодой человек отнял у меня два года жизни. Вы слышали о лондонском покушении?

Канцлер о нем слышал. Более того, ему о происшествии в мюзикхолле докладывали самое меньшее три или четыре раза, но он был опытным канцлером, поэтому сделал вид, что приготовился внимательно слушать. Его величество был прекрасным рассказчиком, поэтому начал со вступления:

– Если верить его высочеству, он спокойно сидел в своей ложе, когда вошел итальянец. Заметив в его руке нож, он привстал, чтобы схватить мерзавца, но вдруг, как будто из ниоткуда, возникли трое мужчин. Они повалили убийцу на пол, связали и заткнули ему рот. Думаете, наш Карлос Фердинанд поднял крик? Не тут-то было! Он сел и спокойно продолжал смотреть представление, краем глаза поглядывая на лежащего на полу связанного человека и на предводителя этой загадочной группы спасителей.

– «Четверо благочестивых»! – вставил канцлер.

– Насколько я знаю, их было трое, – поправил его венценосный рассказчик. – Так вот, их предводитель совершенно спокойно, будничным голосом предложил принцу, не поднимая шума, уйти. Сказал, что его машина стоит у входа, что ему зарезервированы купе на Чаринг-кроссе, каюта в Дувре и специальный поезд в Кале.

Его высочество погладил колено, у него была привычка это делать, когда его что-то удивляло.

– Карл послушался его, как ребенок… Что, по-моему, самое поразительное во всей этой истории. Плененный анархист, связанный по рукам и ногам, был посажен в кресло и оставлен наедине со своими неприятными мыслями.

– А потом убит, – добавил канцлер.