Долина Ужаса. Совет юстиции

– Нет, не убит, – поправил его император. – Часть из того, что я рассказал вам, стала известна от него самого. Он рассказал об этом полицейским, когда его доставили в больницу… Нет, он не был убит. Его друг оказался не таким уж метким стрелком, каким он себя считал.

Глава IX Четверо против сотни

Группа возвращавшихся вечером домой рабочих, решив срезать путь и пройти по полю в двух милях от Кэтфорда, заметила висящего на дереве человека издали.

Подбежав, они увидели опрятно одетого мужчину иностранной наружности. Один из рабочих перерезал веревку ножом, но мужчина был уже мертв. Под деревом стояла черная сумка, к которой кто-то привесил записку с предупреждением: «Не прикасаться! В этой сумке взрывчатка. Сообщите в полицию». Еще удивительно было то, что к лацкану пиджака мертвеца был приколот багажный ярлычок. На нем было написано: «Это Франц Китцингер, бомбист, осужденный в Праге в 1904. Сбежал из тюрьмы 17 марта 1905. Он – один из трех человек, причастных к сегодняшней попытке взорвать Тауэрский мост. Казнен по приговору “Совета юстиции”».

– Стыдно признаться, – сказал главный комиссар, когда ему сообщили об этом, – но присутствие этих людей значительно упрощает мне жизнь.

Между тем Красная сотня не намерена была сдаваться и продолжала решительные действия.

В ту же ночь на Кенсингтон-парк-гарденс мужчина с сигарой в зубах неспешно прошел мимо стоящего на посту полицейского и вышел на Лэдброк-сквер. Там он дошел до угла, свернул и, перейдя через дорогу оказался рядом с большим парком, окруженным двумя рядами среднего класса домов. Дома эти были обращены к парку задними стенами. Мужчина оглянулся по сторонам и, убедившись, что рядом никого нет, перелез через железную ограду и спрыгнул на траву газона, очень осторожно сжимая в руке округлый предмет, который до этого топорщил его карман.

Мужчина окинул внимательным взглядом дома, выбирая жертву. В одном доме шторы на окнах были подняты, а выходящие на улицу застекленные двери столовой – открыты. Внутри за столом сидели молодые люди, слышался веселый смех. Очевидно, в доме праздновали чей-то день рождения, потому что на многих из них были разноцветные колпаки и бумажные панамы.

Мужчину явно удовлетворил масштаб предстоящей трагедии. Он шагнул к дому…

Две руки с мышцами, как стальные канаты, обхватили его.

– Не сюда, мой друг, – прошептал ему в самое ухо тихий голос. Губы мужчины дрогнули и раскрылись в жуткой улыбке, обнажив крепкие белые зубы.

К полицейскому сержанту, дежурившему на станции метро «Ноттингхилл-гейт», подошел чумазый беспризорник и протянул записку.

– Какой-то джентльмен попросил передать, – пробубнил мальчишка. Тут стоит упомянуть, что после этого на несколько дней, к зависти всех своих друзей, он превратился в местную знаменитость.

Сержант строго посмотрел на оборванца и поинтересовался, когда тот в последний раз умывался, после чего развернул записку и прочитал:

«Второй человек из трех, причастных к попытке взорвать Тауэрский мост, лежит в саду Мейдэм-кресент под лавровым кустом напротив дома № 72».

Внизу стояла подпись: «Совет юстиции».

Комиссар полиции сидел за чашечкой кофе в «Рице», когда ему сообщили эту новость. Прочитав записку, он, ничего не говоря, передал ее Фалмуту, который молча сидел рядом.

– От такого Красная сотня не скоро оправится, – заметил Фалмут. – Эти люди борются с ними своим оружием. Убийство за убийство, страх за страх. Когда мы вступим в эту игру, сэр?

– Мы вступим в конце, – осторожно подбирая слова, ответил комиссар. – Чтобы убрать мусор и взять на себя те крохи славы, которые… – Тут он замолчал и покачал головой. – Я надеюсь… По крайней мере, мне будет очень жаль, если…

– Мне тоже, – искренне произнес сыщик, поскольку знал, что его шеф сейчас говорил о безопасности тех людей, которых он по долгу службы обязан был арестовать. Брови комиссара задумчиво сдвинулись.

– Второй… – медленно произнес он. – А каким образом «Четверо благочестивых» вообще узнали, сколько человек было замешано в этом… И как это они их выследили?.. И кто третий?.. Господи, голова идет кругом! Начнешь думать о таких вопросах – можно и сна лишиться.

Ответ на один из этих вопросов комиссар мог получить в тот же вечер, но доложили ему об этом лишь в три часа утра. Третьим человеком был фон Даноп. Не подозревая о судьбе своих коллег-террористов, он был полон решимости закончить этот день чем-то выдающимся.

Вид толпы у здания театра породил к жизни целый калейдоскоп идей, но он отринул их. Здесь было слишком людно, поэтому шанс на спасение был минимальным. Эти англичане, когда собираются толпой, не теряют головы, их не приводит в ужас неожиданный шум, вид дыма и корчащихся на земле тел. Фон Даноп не причислял себя к поклонникам славной героической смерти. Да, он мечтал о славе, но считал, что чем меньше риск, тем большей славы он заслуживает. Это было его искреннее убеждение.