Долиной смертной тени

Глядя недоумевающим взглядом вслед удаляющемуся Камраду, я увидел приближающегося ко мне парня необычной для этих мест внешности. Выбритые под бритву высокие виски, уходящие за уши, и оставленный отрастать, как у панков, хайер, выдавал в нём на первый взгляд поклонника викингов. Тактические брюки со встроенными наколенниками и тактическая рубашка с потовыводящим слоем микрофибры своеобразно вязались с образом почитателя язычества, коим приближающийся ко мне парень, скорее всего, и являлся. Выглядывающая из-за воротника-стоечки «мультихламовской» рубашки со встроенными налокотниками татуировка «Звезда Руси» на шее дополняла образ.

— Привет! — бодро поздоровался со мной подошедший. — Это тебя Грешником кличут?

Я, едва протянув в приветствии руку, осёкся, ощутив его пятерню не в ладони, а на предплечье, почти у локтя.

— Да, это я, — пожав предплечье нового знакомого, ответил я.

— Меня Куницей зовут. Тебе мой знакомый привет передавал в местах не столь отдалённых?

— Да, Витёк подогрел, спасибо.

— Да не за что. Свои должны держаться своих. Обращайся в любое время. Чем смогу, помогу. Ну и ты, при случае, не забудь. Добро?

— Не вопрос. Только объясни мне своё понимание «своих».

Куница усмехнулся, оглянулся по сторонам и ответил, глядя мне прямо в глаза:

— Убить врага руками способен не каждый. Шмалять из калашмёта, когда в тебя шмаляют — это условный рефлекс. Там уже или ты — или тебя. А вдохнуть и вобрать в себя последний выдох убитого тобой врага могут единицы. Мне плевать, какими мотивами тебя на это швырнуло. Для меня ты — свой. Идём к остальным? Там тему завели, которую я сейчас жёстко обломать хочу! — с улыбкой, полной активированного урана, Куница по-дружески толкнул меня в плечо.

Глава 6 Cherchez La Femme

Когда речь идёт о чужих грехах, мы судьи. Когда о своих, мы адвокаты.

© Олсен

— Ну, короче, скупились мы почти по всему списку необходимого, и стал я разыскивать там местного сутенёра, — уже в который раз пересказывал свою историю Выдра присутствующим во дворе. И тем, кто уже всё это слышал, и тем, кто ещё ничего об этом не знал. — И нашёл ведь! На полурусском, на полуанглийском, пытался ему объяснить, что мне нужна шлюха. А этот баран пялится на меня и нихера не понимает! И тут он говорит мне: «Шармутка!» — и начинает елозить двумя руками, как лыжник. Я ему говорю: «Да, шармутка!»

Пару раз в месяц на сброс денег бойцов старшина брал с собой двоих-троих желающих и ехал в ближайший посёлок, восстановленный после военных действий к относительно мирной жизни, и в котором находился более-менее приемлемый рынок продовольствия. В прошлом месяце такими добровольцами были Выдра и Мага.

— Мага остался на охране прицепа с грузом, Кусок искал последние недокупленные вещи, а я попёрся с этим арабским дятлом! — продолжал Выдра. — Короче, заводит он меня в дом. Ковры, подушки, ароматные палочки, все дела. И выводит ко мне бабу, с ног до головы замотанную в тряпки. По внешнему виду вижу, что там килограммов восемьдесят-девяносто. Показываю ему, мол, лицо ей открой. Он открыл. А там — ядерный пиздец! Жирная морда с усиками и щеками хомяка! Я башкой мотаю, типа, нет, давай другую! Выводит он другую, уже с незакрытым лицом. На ней её мусульманские тряпки висят, как на швабре! Худая, как велосипед! Такую не трахнуть, а сухпайком накормить хочется!

Угорающие от рассказа Выдры, хихикая, сдвинулись ближе, чтобы ярче впитать особенности местного колорита.

— Бля, пацаны! — продолжал Выдра. — Я именно тогда понял, почему тут только малолеток замуж берут! Тут же почти все, кому за двадцать пять-тридцать — страшные, как мешок картошки! Или с жопой шире плеч, или вобла сушёная! Короче, мотаю я головой этому дебилу, мол, другую давай. Нормальную, обычную. И ещё так руками фигуру показываю, как будто гитару глажу. Выводит, сука… Педика, блядь! Какого-то напомаженного пидора в шортиках! Я чуть им обоим ебальники не разбил!

Гогот слушающих заглушил всё вокруг. Желающих подъебать Выдру нашлось много:

— Так с кем из них ты в итоге масло поменял?

— И как тебе шоколадная арабика?

— Такого бойца потеряли!

— К моей кружке больше не прикасайся!

В потоке шуток не было слышно тех оскорбительных оправданий, которыми Выдра пытался резюмировать, ожидая, по-видимому, совсем другой реакции.

— Лошара ты, Выдра, — вставил кто-то из бойцов, когда смех немного поутих, — мне бы сейчас что жирную, что тощую — отодрал бы как «за здрасьте» и не поперхнулся!

— Да, сейчас бы любую хоть на пару минут — ух я бы… — продолжил кто-то ещё.

— Не понимаю я вас, — тихо и спокойно, дождавшись, когда все уже выдохнутся, сказал Куница, — это же всего лишь физический процесс.

Слушая рассказ Выдры и выстругивая из какой-то сухой ветки подобие кола, сидя у небольшого костра, Куница уже заранее понял апогей развязки и смысл возмущения рассказчика. Но его мысль была намного глубже.