Долиной смертной тени

— А тебе не похуй? От ранения он умер, которое ты допустил и которое ты должен был предвидеть! — особист не сдвинулся ни на йоту от намеченной им линии разговора. — И что мы имеем в сухом остатке? На штурме двух вшивых посёлков ты потерял девять двухсотыми и двоих трёхсотыми! Одиннадцать человек, мать твою! Одиннадцать! Ты как жить-то с этим будешь, а?! Как их жён, детей и родителей утешать будешь по приезде домой?! Своим «Не знал, не видел, руководствовался»?! А страховки тоже ты компенсировать будешь?!

«С козырей зашёл, на сознательность мою давишь. Нуну…»

— И это всё вдобавок ко всему тому распиздяйству, которое ты допускал и покрывал в своём взводе!

— Вы о чём сейчас?

— О психопатах твоих долбаных! О неуставных отношениях во взводе! Об употреблении запрещённых препаратов и алкоголя! О мародёрстве! О разброде и шатаниях по кабакам и притонам с блядями в посёлках! О том, что твои дебилы в интернете с телефонов шарятся, возможно передавая информацию неизвестно кому! И о жалобах на тебя лично от твоих же подчинённых! Поверь, Камрад, у меня очень много материала собрано по этому поводу! И хер бы с ним, если бы именно ты мне вовремя докладывал о таких неблагоприятных элементах и ситуациях! Так нет же, покрываешь!

— Я никого не покрываю, — медленно, взвешенно и методично стал отвечать я, — никаких употреблений и непотребного поведения я у своих бойцов не видел.

— Не видел или не хотел видеть? А может, ты с ними в доле, а? Так же на дурь и бухло сбрасываешься? Или так же сирийских шлюх, готовых на что угодно, ебёшь?

Сжимая зубы, я всеми силами старался не дать воли эмоциям и не напихать этому жирному выродку, считающему, что ему всё позволено, или того хуже — рожу расквасить.

— Молчишь? Нечем возразить? Всё правильно. Но почему я должен узнавать это от других источников, а не от тебя лично?

— У кого жалобы лично в мой адрес, можно узнать? — потянул я последнюю соломинку.

— Тебе продиктовать или ты так запомнишь? — не унимался СБшник, явно издеваясь.

«Сука, да кто же это тебе так усердно стучит?!»

— Значит, так… — особист пожевал губами, изображая раздумье. — С должности командира взвода ты снят. Твоё место займёт достойный командир, знающий, с кем ему дружбу водить — с голожопой босотой или с руководством. Заодно и порядок там наведёт, пока взвод до бандитской шайки не скатился. Что же касается тебя, то ты понижаешься в должности до командира отделения, которую займёшь в третьем взводе, вместо того комода, который погиб по твоей вине. Сейчас получаешь пять суток ареста и штраф от трёхсот до пятисот тысяч. Окончательное решение по штрафу будет принято уже дома, на базе, после всех разбирательств и уточнений твоей вины на месте. Будь моя воля, ты бы уже сегодня туда улетел. Но у командира отряда, почему-то, другое мнение на этот счёт. В отличие от него я не вижу у тебя организаторских и волевых способностей, как и не вижу смысла в его ходатайстве о выдвижении тебя в кадровый резерв для повышения в командный состав. И только это его ходатайство тебя сейчас и спасает. Конвой!

Вошедший в палатку конвоир застыл за моей спиной, ожидая указаний.

— Пять суток ареста. На воде и баланде. Отконвоируй и заполни на него бумаги. Всё!

— На выход! — угрюмо выдохнув, положил мне на плечо свою руку конвойный.

— Ты в Скельбию хочешь? — как можно спокойнее, чуть повернув голову в сторону его руки, спросил я вертухая. — Я потом навещу тебя там, распишусь на гипсе…

Посмотрев на довольную ухмылку особиста, я дёрнул плечом, освобождая его от руки конвойного, развернулся и вышел из палатки. Бредя по пыльной тропинке между палатками с руками за спиной, я старался держаться. Не столько было обидно за понижение в должности и штраф, который ещё «вилами по воде» писан, сколько душила обида за двухсотых и трёхсотых, повешенных на меня. Как и не давала покоя мысль, кто же это меня так подсидел, сваливая в кучу то что есть и то чего нет для достижения своей цели. Подозревать можно многих, но на одних подозрениях за яйца не возьмёшь…

— Боря! — послышалось рядом.

— Чего? — ответил мой конвойный недовольным голосом.

«Интересно, он вообще когда-нибудь бывает доволен?»

— Иди, похавай, там сейчас уже всё уберут, а этого я отведу.

— А-а-а… Давай! — голос бугая Бори заметно повеселел. — Там ещё документы на него нужно…

— Не борзей, Боря, документы на него ты уже как-то сам, после ужина оформишь! — поставил точку весёлым голосом новый конвойный.

Проходя мимо центральной площадки, на которой разворачивались и выстраивались в колонну танки, мой новый попутчик решил со мной заговорить:

— Из Тартуса пригнали, вместе с новым пополнением в отряды пойдут! — перекрикивая гул двигателей, сказал он и продолжил: — Не оборачивайся только! Тебя Камрадом кличут?

— Да! — кивнул я через плечо.

— Меня Витей зовут! Привет тебе, узник, от парней из твоего взвода и от Мономаха с Куницей!

— Ты есть хочешь? — спросил он меня уже чуть тише, когда мы отошли от площадки с техникой, и её гул не приходилось перекрикивать.

— Нет. Спасибо, — есть действительно не хотелось, аппетит пропал напрочь.