Дольмен

– Десятилетняя дочь возвращается домой ночью в промокшей одежде, а на следующий день на берегу находят вашего шестилетнего сына Пьеррика, не способного произнести ни слова, и вы утверждаете, что не задали им ни одного вопроса?

Ивонна уставилась на Ферсена бессмысленным взглядом. Казалось, она пытается что-то припомнить. Глаза ее затуманились.

– Боже мой, ну конечно же… – пробормотала она глухим голосом. – Могла ли я подумать, что… Бедняжка Гвен! Получила выволочку за уход из дома, ведь я несколько часов с ума сходила! Как подумаю, что столько лет она хранила в себе эту тайну!

Ферсен бросил взгляд на Мари, явно растроганную очередным фокусом Ивонны, преподнесенным с таким совершенством.

– А о маленьком Пьеррике вы подумали? – спросил он с издевкой. – Из-за него вы не портили себе кровь? Впрочем, глупо спрашивать, вы наверняка даже не заметили его отсутствия.

– Думаете, он тоже побывал на берегу во время бури? – Ивонна округлила глаза. – Неужели от этого он и онемел? Значит, старик Перек мне наврал об инфекции?

– Ну хватит! Довольно! – прогремел Люка. – Фаянсовая фабрика была построена спустя два года после кораблекрушения. На какие деньги, мадам Ле Биан? И не говорите, что на страховку, которой ваш супруг не пользовался.

Мать Гвен не сдавалась:

– За эти денежки мне пришлось попотеть.

– Разумеется. Но, занимаясь проституцией в порту Ланд, трудно было в ту пору заработать миллион, необходимый для строительства фабрики, согласитесь.

– Вот недотепа! – только и сказала она с презрением.

– Что? Других аргументов нет? Жаль, обычно вы выкручивались с большей ловкостью. Впрочем, трудно допустить, что вы построили свое предприятие на средства, добытые разбоем.

– Не понимаю ваших намеков! – грубо возразила Ивонна.

– Нет, отлично понимаете! – холодно произнесла Мари. – Вы благоразумно дождались смерти Легелека, чтобы выдать эту манну небесную за страховку, такую же фальшивую, как и его отцовство.

Мать Гвен рассмеялась, словно это предположение показалось ей крайне нелепым.

– Вы сами ничего не поняли! Эти деньги мне дал Артюс, пожелавший скрыть от людей, что Гвен – его дочь.

– Могли бы и больше получить, Ивонна, гораздо больше, – иронично заметил Ферсен.

Бывшая булочница, обессилев, откинулась на спинку стула.

Жандармы, наблюдавшие за домом Ле Бианов, видели, что Жюльетта, крутя педали как сумасшедшая, подъехала к зданию и сразу направилась в комнату Ронана. На мгновение они заколебались: не должны ли они вмешаться? Потом жандармы решили удовольствоваться письменным отчетом. Когда вскоре там же остановился лимузин и оттуда с перекошенным от ярости лицом вышел Пьер-Мари, они снова подумали, не стоит ли им вмешаться. Впрочем, капитан Кермер приказала им лишь проследить, с кем встречаются хозяева, но не уполномочивала на более радикальные действия. То же произошло и когда в двери появилась Гвен. Жандармы не имели никакого права противодействовать этому, пока госпожа Ле Биан оставалась в пределах своих владений. Даже не слыша, что она говорила, было ясно: Гвен не позволит Керсену-младшему войти в дом.

– Думаешь, ко мне можно вламываться под предлогом, что ты мой сводный брат? – злобно бросила она.

У несчастного Пьера-Мари на лице отразился ужас. Итак, она знала! Ну конечно, знала! Ему пришла в голову мысль, что Гвен и есть автор анонимки.

– Тебе не заполучить половину отцовского наследства, даже не мечтай! – Его затрясло, когда он заметил брошенный Жюльеттой велосипед. – Моей дочери нечего у тебя делать! – взвизгнул он.

Гвен выдержала паузу, чтобы посильнее огорошить его новостью, что бесценная Жюльетта, в сущности, троюродная сестра Ронана и беременна его трудами.

– Замок огромный – мы все в нем поместимся. Я всегда мечтала иметь большую семью, особенно в рождественские праздники, – со смаком прибавила она.

Слова не сразу достигли мозга Пьера-Мари, а когда это произошло, произвели там серьезное опустошение. Пи Эм схватил Гвен за шею и с вытаращенными глазами и выступившей на губах пеной принялся ее душить.

– Ничего не получишь! Ничего! – взревел он. – Скорее я тебя убью!

Жандармы, обменявшись испуганными взглядами, выскочили из машины.

К счастью для Гвен, ее супруг оказался проворнее. Выбежав из дома вместе с Ронаном и Жюльеттой, он вырвал жену из лап Керсена-младшего.

Задыхающаяся, с расцвеченной красными полосами шеей, внебрачная дочь Артюса и Ивонны между тем отказалась подать жалобу.

– Пьеру-Мари кровь ударила в голову, – великодушно объяснила она жандармам. – Наверное, от волнения, что он скоро станет дедушкой!

Проигнорировав и рыцарский подвиг мужа, и безумные глаза сводного братца, она сделала неожиданное заявление:

– Я недавно узнала, что являюсь побочной дочерью Артюса де Керсена. Согласитесь, господа, что жаловаться на собственного брата противоестественно!