Дольмен

Вскоре почтительная тишина сменилась поскрипыванием гальки под ногами: небольшими группками публика двинулась к выходу. Мари заметила, что Гвен отделилась от своего семейства и поджидает ее. Догадавшись, что та не решается заговорить первой, она пошла ей навстречу.

– Ты не видела Лойка сегодня ночью? – Гвен была ошарашена. – Не смотри на меня так: я давно все о вас знаю. И, представь, радуюсь за Лойка – у него, кроме тебя, никого нет.

На краткий миг женщин связало неожиданное и мимолетное чувство сообщничества – их объединила тревога за судьбу Лойка. Они договорились, что будут делиться друг с другом новостями. Мари охотно продолжила бы общение, но ее собеседница поспешила уйти: Гвен увидела, что у кладбищенских ворот к матери приблизился парижский следователь.

Ферсен атаковал Ивонну без всяких церемоний.

– Какая связь между смертью ваших близнецов в 1960 году и вырванными страницами в журнале Перека-старшего?

– Полицию это не касается!

– Ага, вы ее не отрицаете! Это и есть ответ.

И Люка ушел, оставив Ивонну стоять столбом, будто в спину ей всадили топор. По изменившемуся лицу матери Гвен поняла: ей нанесен серьезный удар.

– Чего он от тебя хотел?

– Ничего. Я вернусь пешком – подышу свежим воздухом.

Ивонна стала быстро удаляться, провожаемая изумленным взглядом дочери.

Стефан осторожно заглянул в приоткрытую дверь кабинета Ферсена:

– Можно?

Люка что-то проворчал, не отрывая носа от компьютера. Морино протянул руку с прозрачным пакетом, где находился конверт.

– В лаборатории восстановили печать по обломкам, найденным в камере Перека.

– Держу пари, что это овал с двумя расходящимися черточками. Краб.

Морино положил на стол пакет и сопроводительный документ. Он был разочарован.

– Если вы все знали заранее, не стоило труда… Да, совсем забыл: ДНК в слюне окурка соответствует той, что обнаружена в найденном на спасательном круге волоске.

На этот раз Люка проявил больший интерес. Он схватил экспертное заключение и с отвращением процедил:

– Мерзавец!

– Кто?

– Вы еще здесь? Найти для вас работу?

Подчиненного как ветром сдуло. Люка набрал номер Мари. Уму непостижимо – негодяй Бреа потопил яхту и подбросил круг в бухту Морга, только чтобы заставить невесту поверить в подвиги Никола! Услышав автоответчик, он, не скрывая раздражения, оставил сообщение: «Срочно перезвоните. Мне необходимо иметь с вами постоянную связь». Повернувшись к двери, он позвал:

– Морино!

– Слушаю!

– Не знаете, где Мари?

– По-моему, она занята поисками брата. Лойка видели неподалеку от Разбойничьей бухты. Наверное, Мари отправилась туда.

Люка быстро вышел, небрежно отодвинув в сторону Морино, который попался ему на пути.

– Не стоит благодарности! – прошипел Стефан.

Мари не находила себе места. Она побывала везде, где мог скрываться Лойк, обзвонила общих знакомых – все безрезультатно. Кровать в его спальне даже не была разобрана. Когда Мари прошла в рабочий кабинет брата, от сквозняка раскрылось окно и бумаги, лежавшие на письменном столе, разлетелись. Она не увидела, как конверт с сургучной печатью и клочки разорванного письма скользнули под огромную бретонскую кровать,[10] исполнявшую роль шкафа и занимавшую почти половину комнаты. Ногой Мари поддала пустую бутылку, вздохнув, подобрала ее и тут обратила внимание на выдвинутый ящик, где оказались пустые пузырьки из-под лекарств – снотворного и антидепрессантов. Внутри у нее все сжалось, и уже не от дурного предчувствия, а от страха за жизнь брата, для которого теперь имелись основания. В этот момент снова завибрировал мобильник – ее вызывала Анник. Прослушав сообщение, оставленное секретаршей, она насторожилась. «Мари, если сможете, приходите скорее, это касается майора Ферсена».

Анник, оставшаяся одна в здании жандармерии, была охвачена паникой и с трудом себя контролировала. Она подскочила к Мари, когда та ворвалась в приемную со скоростью ветра.

– Майор Ферсен отправился осматривать Разбойничью бухту, я попробовала с ним связаться, и вот слушайте…

Настроившись на частоту радиостанции, находившейся в автомобиле Ферсена, Мари услышала прерывистое дыхание, чередующееся со стонами, бурчанием и каким-то похрюкиванием.

– Т-24, прием, прием! Отвечайте!

На вызов никто не откликнулся, странный шум не прекращался. Мари так же стремительно выбежала, как и появилась, под укоризненным взглядом Анник, которая опять осталась на боевом посту в одиночестве.

На берегу Мари сразу заметила машину Ферсена. Оставив «мегари» неподалеку, она побежала. Самое удивительное, что его автомобиль двигался, хотя в нем никого не было. Осторожно приблизившись, Мари достала «парабеллум» и рывком открыла дверь. Изумление заставило ее сразу опустить оружие. Забившийся в машину Пьеррик дул в микрофон и трогал все, что ему попадалось под руку, с восхищением и сосредоточенностью ребенка, получившего новую игрушку. У Мари тут же возникло желание сделать из него отбивную. С каким удовольствием отыгралась бы она за пережитую нервотрепку на этой нелепой туше! Но безмятежная улыбка, осветившая лицо немого, не оставила и камня на камне от ее агрессивности.