Дольмен

Голос Ферсена вдруг стал таким нежным, что Мари невольно подняла на него глаза. А Люка в это время вовсе не думал о расследовании, он размышлял о чувствах, которые испытал в момент опасности, когда ему показалось, что они близки к смерти как никогда. Смущенная Мари не смогла выдержать взгляда Ферсена, настолько откровенно он выражал его любовь к ней.

– То, что я сказал вам, когда мы были заблокированы в гроте…

– Не волнуйтесь, я все уже забыла!

– Зато я не забыл.

Он произнес эти слова твердо, как не подлежащие сомнению, и в то же время торжественно и немного отстраненно, не рассчитывая на ответное признание. Они полезли вверх по С клону, и когда достигли берега, Люка протянул ей руку. Мари помедлила, прежде чем разорвать этот приятный контакт, поправила прическу и в качестве извинения произнесла:

– У меня сейчас такая путаница в голове… Но… пока преступник остается на свободе, я… Вы меня понимаете?

– Придется сделать все возможное, чтобы поймать его как можно скорее! – Он рассмеялся, увидев, что Мари смутилась, и вновь обрел грубоватый тон. – Ведь вы чтите традиции?

– Вроде…

– Известно вам, что у полицейских есть обычай, который они никогда не нарушают?

Мари поморщилась и, спрашивая себя, к чему он ведет, настороженно ждала разъяснений.

– Когда полицейские вместе выпутываются из смертельно опасной передряги, они переходят на ты.

– Ну разве что традиция…

Она улыбнулась, благодарная ему за то, что он воспринял все с легкостью. А Люка уже озирался вокруг, как ищейка, берущая след.

– Кто-нибудь знал, что мы идем осматривать грот?

– Никто. Впрочем, нас могли увидеть, когда мы в него входили.

– Вот и я о том же думаю.

Глаза обоих невольно обратились в сторону маяка.

Выйдя из дома, Риан не закрыл дверь. Сомнения Мари насчет обыска в отсутствие хозяина быстро развеялись, и небольшой спор, который они из-за этого затеяли с Ферсеном, был лишь предлогом поупражняться в разговоре на ты. Это незначительное изменение в отношениях сблизило их еще сильнее и взволновало больше, чем они могли предположить.

Крохотная квартира писателя вся была на виду, без каких-либо потаенных уголков, и они быстро с ней справились. Мари села перед компьютером и забарабанила по клавиатуре, но на экране возникало одно и то же сообщение: «Доступ запрещен». Пока Люка обшаривал шкафы на кухне, она перелистала несколько книг. Одна из них привлекла ее внимание.

– Взгляните! Черт!.. Взгляни!

Он наклонился над потрепанной книгой, пытаясь разобрать полустертый оттиск печати.

– Библиотека… тюрьмы?

– Брестская тюрьма! Невероятно!

– Отчего же? Я забыл ее сдать перед освобождением.

Люка и Мари резко обернулись. Перед ними стоял Риан, неслышно вошедший в комнату. Выражение лица писателя разобрать было невозможно. Мари среагировала первой:

– Вы сидели в тюрьме?

– Я провел там тридцать пять лет, три месяца и двадцать два дня, если уж быть точным.

Его непринужденный тон вызывал уважение.

– За что?

– Убийство полицейского.

По пути в жандармерию Мари поглядывала в зеркало заднего вида. Риан спокойно любовался окрестностями. Он сразу согласился «ответить на несколько вопросов», прибавив с улыбкой, что удивлен их нерасторопностью насчет его судимости. Во дворе их поджидал Морино, очень взволнованный, бросившийся им навстречу с папкой в руке. Он сунул ее под нос Мари, как только та вышла из машины.

– У меня есть информация о прошлом писателя, угадайте, что он натворил?

– Провел тридцать пять лет в тюрьме за убийство полицейского, – объявила Мари, захлопывая дверь.

Она сделала знак Риану следовать за ней и прошла в здание, даже не взглянув на Стефана, который остался стоять с раскрытым ртом.

Люка взял досье и пролистал его.

– Скажите, Морино, ведь вы уже представляли нам справку о писателе? И оно не имело с этим ничего общего.

– Я здесь ни при чем: его издатель подсунул мне абсолютно чистую биографию.

– Проверьте еще раз, где Риан находился в ночь каждого из убийств, что делал, когда на меня напали в Ти Керне и когда нас с Мари завалило в гроте.

Стефан, до конца не пришедший в себя, лишь покачивал головой, словно игрушечные собачки, которых добропорядочные обыватели любят вешать перед задним стеклом автомобиля.

Во время дознания, сидя перед Мари и Ферсеном, которые со знанием дела задавали ему вопросы, Риан вел себя более собранно, голос его приобрел важность. Нет, он не скрывал, что побывал в местах заключения, но ведь и хвастать тут особенно нечем, тем более что история была трагически нелепой.

– В тот вечер я болтался в гаврском порту в поисках «травки». Меня заприметил полицейский патруль. Когда они la мной погнались, я бросился бежать, но один меня догнал. Я стал вырываться, полицейский не отпускал, тогда я его ударил, и, неудачно упав, он ударился головой о камень и умер на месте.

Происшествие было подробно изложено в досье, которое Морино получил из полицейского архива. Люка предъявил писателю фотокопию статьи «Незнакомка из Молена».