Дольмен

Глаза их встретились, и внезапно родилось желание – властное, непреодолимое. Не сговариваясь, они пришли в отель, поднялись в «люкс для новобрачных», где он сразу обнял Мари и поцеловал, вызвав у нее гамму неописуемых ощущений, окрашенных в переливчатые цвета северного сияния.

Кристиан Бреа занимался с ней любовью, Люка Ферсен – открыл ей любовь. Доведя ее до высшей точки наслаждения, он слегка отстранился, словно спрашивая позволения продолжать, и она сама рванулась навстречу его ласкам. В его объятиях она вдруг ощутила себя рабой, о чем никогда не подозревала, но также и пылкой любовницей, осмелившейся исследовать неизведанные пространства. Страсть. Слияние. Впервые в жизни Мари поняла, что значит стать единым целым.

Позже, отдыхая в его объятиях, Мари спросила себя, как ее, когда-то влюбленную в Кристиана, могла до такой степени потрясти – чувственно, телесно – близость с Ферсеном…

Скользнувшая по ее ногам рука положила конец этим рассуждениям, и ответ на роковой вопрос умер на губах ее возлюбленного. Он поцелуями заглушил ее крик наслаждения… и в это время в дверь постучали.

Забыв обо всем, кроме их любви, они не услышали телефонного звонка. На пороге стоял Морино.

– Собаки обнаружили следы пластида в одном из складов фабрики. – При виде вынырнувшего из темноты полуголого Ферсена он смутился.

– И что об этом думает Гвенаэль Ле Биан?

– Ничего. Она исчезла, – ответил Стефан, делая усилие, чтобы не смотреть на разобранную постель. – Ее автомобиль припаркован неподалеку от замка.

Конверт лежал на самом видном месте водительского сиденья. Пустой.

На расколотой надвое сургучной печати был изображен овал с тремя вертикальными черточками. Медуза.

Куча тряпок и водорослей, имитирующая человеческое тело на пляже… Зыбучие пески… медузы… одолженный телефон…

– Ловушка в Аргозе – очередное представление, устроенное убийцей непонятно с какой целью, – сказал Люка, прежде чем обратиться к Морино: – Соберите людей, нужно немедленно прочесать пляж!

– Сейчас время прилива, стоит подождать, – заметила Мари со знанием дела. – Стефан, поставьте двух человек возле менгира с таким же знаком. Если наши предположения верны, в ближайшие часы на нем появится кровь.

Она пошла к автомобилю и села на пассажирское сиденье, не произнеся ни слова. Люка устроился рядом. Он догадывался, что Мари мучают угрызения совести: в тот час, когда они занимались любовью, возможно, Гвен умирала. Что ни скажи он сейчас, это ничего бы не изменило.

Ферсен включил зажигание и поехал в направлении замка.

Пьер-Мари де Керсен находился в отвратительном настроении. Он встретил полицейских в библиотеке замка, куда их довольно нелюбезно проводила Армель.

– Супруга наверняка сообщила, что я подвергся нападению? Да? В таком случае попрошу вас по возможности быть краткими – мне необходим отдых.

Ему предложили дать подробное объяснение случившемуся, и Пьеру-Мари пришлось подчиниться. Он получил неожиданный звонок от Гвенаэль Ле Биан, которая назначила ему встречу в девять вечера на частном пляже Керсенов.

– Что она хотела?

– Хороший вопрос! Задать бы его этой негодяйке, поскольку она не оставила мне времени, чтобы я это сделал сам. Оказалось, что она устроила мне ловушку! Да что там ловушку, настоящую засаду! Я пришел с опозданием на четверть часа. Никого. Я немного подождал, а потом сразу – провал, черная дыра. Кто-то ударил меня, подкравшись сзади. Когда я очнулся, часы показывали десять. Поднявшись, я вернулся в замок и лег в постель.

Перехватив взгляд, которым обменялись Мари и Люка, он возмутился:

– Кажется, вы мне не верите?

– Филипп утверждает, что вы позвонили его жене и назначили ей встречу, – объяснил Люка.

– Неправда! – взбунтовался Пи Эм. – Это легко проверить – позвоните оператору службы «Телеком» и узнайте, от кого исходил вызов. Филипп ошибается. Или лжет.

Позже, в результате проверки, выяснилось, что вызов исходил от неизвестного пользователя.

– А что, жандармы тоже лгут, утверждая, что вы угрожали убить Гвен?

Отец Жюльетты побагровел.

– Это только слова.

– Согласитесь, тяжело оставаться спокойным, узнав, что пятнадцатилетняя дочь беременна, да еще от своего троюродного брата, – вмешалась Мари.

Пьер-Мари с трудом справился с волнением.

– Да, я погорячился, но ведь меня можно понять. К чему вы клоните? Ведь я – пострадавшая сторона!

– Покажите ладони.

Застигнутый врасплох вопросом, Пьер-Мари даже не поинтересовался, с какой целью его подвергали обследованию, и послушно показал белые, ухоженные руки. На безымянном пальце красовался перстень с печаткой в виде фамильного герба. Ферсен осмотрел их и кивнул Мари, как раз в тот момент, когда в библиотеке сначала появилась трость с набалдашником, а потом и сам Артюс.

– Неподходящее время для визитов, не правда ли?

– Ивонна Ле Биан заявила, что вы дали ей деньги на строительство фаянсовой фабрики, господин де Керсен, – произнес Ферсен, сразу начав с главного.

– И что в этом такого?

Сын посмотрел на него с непритворным изумлением: