Дольмен

Шанталь сделала все возможное, чтобы приобщить к теннису мужа, но его коньком осталась игра в гольф, и тогда она переключилась на друзей дочери, которые с удовольствием пользовались кортом, исполняя роль ее партнеров. Раз в неделю приходила малышка Керсенов, частенько наведывался Ронан Ле Биан, еще девушка, помогавшая Анне в кафе, однако самым прилежным, равно как и самым способным игроком, бесспорно, был младший Кермер — Никола.

Заметив, что по аллее в направлении корта движется «мегари», Ив нахмурился. Зачем, интересно, к ним пожаловала Мари? Не слишком ли он упорствовал в этой истории со вскрытием? Да нет, он тогда ловко вывернулся и мог бы поклясться, что она искренне оценила величие его души. Не сомневался доктор и в том, что она приняла за чистую монету и его россказни о падении в колючий кустарник. Не собиралась ли Мари проверить, точно ли он вернулся домой в час ночи, как ему пришлось сказать в ответ на ее расспросы о той злополучной вечеринке? Если так, то Иву нечего было беспокоиться. Под предлогом, что он «страшно храпит», а ей необходимы ее двенадцать часов сна, Шанталь в свое время заставила его проглотить пилюлю раздельных спален. Тогда это вызвало у него чувство горечи, сейчас же он этому радовался.

— Пришла мадам Лассаль, доктор. Проводить ее в приемную?

Он вздрогнул. Обернувшись, кивнул в знак согласия. Молоденькая секретарша взглянула на зажатую в его пальцах сигарету и удалилась. Она сама снова закурила после смерти подруги, значит, должна его понять.

Затушив сигарету, которая вдруг показалась ему горькой, Ив направился в приемную. Внезапно он вспомнил, что, возвращаясь прошлой ночью домой, он заметил под дверью спальни Шанталь полоску света. Было около трех часов. Мысль о том, что, возможно, она слышала его шаги, обдала его холодом.

Мари толкнула решетчатую дверь корта и сделала несколько шагов, прежде чем Шанталь, увлеченно отрабатывавшая прямой удар, заметила ее присутствие. Шанталь Перек все называли между собой не иначе как Парижанкой. А между тем она жила в Ландах с двадцатилетнего возраста. Глупое прозвище прилипло к ней не столько из-за неоправданного, а проще сказать, мелочного остракизма, которому подвергалась жена врача, сколько из-за ее чересчур ухоженной по здешним меркам внешности и слегка пренебрежительных манер, которыми она давала понять, что не имеет с другими жителями острова ничего общего. Прозвище тем более нелепое, что Шанталь родилась в Рене.

Тоненькая, но мускулистая, с великолепными зубами и красиво очерченным ртом, сорокалетняя Шанталь выглядела на десяток лет моложе. Этим она обязана была только неустанному уходу за своим телом и косметическим средствам на природной основе. Разгладить некстати появившуюся морщинку было для нее самым серьезным делом, требующим уйму времени. Да и чем еще заниматься в такой глуши?

Промелькнувшая было тень озабоченности на лице Парижанки мгновенно сменилась радушной улыбкой. Свои соболезнования Шанталь выразила с изяществом и достоинством, отличающими истинных аристократов. Мари между тем отметила легкую нервозность и чрезмерное красноречие супруги врача при объяснении, что ее дочери Од не было дома. Ей показалось, что Шанталь внутренне напряжена и готова к обороне.

Мари устремилась в атаку, предъявив браслет в виде цепочки с подвешенными к ней брелоками. Один из них представлял собой крестильный медальон с именем Од Перек.

Улыбка, в которой вновь приоткрылись жемчужные зубки Парижанки, была уж слишком широкой и откровенно фальшивой. Она стала рассыпаться в благодарностях, ничем не оправданных, во всяком случае, в отношении такого браслета — самый ценный брелок на нем по стоимости не превышал двадцати евро.

— Ах, как счастлива будет дочь! Ведь она ищет его уже несколько дней. Од дорожит им как зеницей ока. Где же нашелся браслет?

— На берегу, возле утеса. Там, где она его потеряла. — Выдержав паузу и не сводя глаз с жены Перека, Мари добавила: — И произошло это прошлой ночью.

С лица Шанталь мгновенно сошла улыбка. На корте воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь равномерным стуком автомата, продолжавшего подавать мячи: «бам»… «бам»…

Никола снова набрал номер и сердито махнул рукой, в очередной раз попав на автоответчик. Он искоса взглянул на отца, который вместе с Жанной снимал с последних столов вышитые вручную скатерти, которые бабушка приберегала для особо торжественных случаев. Свадьба тети Мари должна была стать одним из таких событий.

Оставив новое сообщение — он умолял ее позвонить ему как можно скорее, — Никола положил трубку. С тех пор как час назад тетя Мари атаковала его вопросами, он никак не мог собраться с мыслями. Никола буквально содрогнулся, узнав, что она стала случайной свидетельницей его возвращения домой около трех часов ночи, но в настоящее неистовство его привел браслет, который она ему показала.