Долог путь до Академии (СИ)

Дальше, увы, ничего весёлого не было. Погода испортилась, пейзажи не баловали ни разнообразием, ни особыми красотами, мелкий нудный дождь живо пропитал сыростью все вещи, а спина и то, что пониже, уже побаливали от тряски в седле. И вообще… Проскакать бодрой рысью до Нижней Росстани или прокатиться в компании сверстников до Светлого озера, чтобы потом вернуться домой, залезть в горячую душистую воду, смыть пыль и пот, переодеться в сухое и чистое и заявиться в столовую с воплем: «Я голодна, как стая оборотней!» — это всё весело и приятно. А весь день тащиться между неторопливо ползущими возами с брёвнами и досками (ни в главу обоза, ни в арьергард Ястреб её не пускал, заставляя держаться посередине и любоваться подскакивающими на ухабах — здесь вообще, похоже, дороги не чинят! — концами досок, потемневших от дождя), вечером кое-как ополаскиваться тёплой водичкой, которую надо было ещё стребовать с очередного трактирщика, ужинать каким-то подозрительным варевом в грязноватой посуде… Ничего ни весёлого, ни приятного в этом не было, да ещё в постелях, «которые меняются после каждого третьего постояльца!», как собаки, кусались клопы. Первые две-три ночи Ариана ещё требовала, чтобы при ней перестелили бельё, но накапливающаяся усталость брала своё, и в конце концов она махнула рукой: не на земле спят — уже хорошо. Про «спать на земле» это Ястреб её предупредил - что, возможно, ещё придётся. Он, похоже, ждал жалоб или возмущённых воплей, но Ариана только вяло кивнула. Придётся — так придётся. Ей, честно сказать, при мысли о том, что впереди ещё месяц пути по этой промозглой серости, очень хотелось плюнуть на Академию и вернуться домой. В конце концов, у Вира имеется такая библиотека, что отец из неё узнал почти все свои лекарские заклинания, а она с молниями управляться научилась совершенно самостоятельно, осталось только подтянуть теорию, и уж в этом ей Иза охотно поможет: та, вздыхая о полном отсутствии магических талантов, тем не менее прочла о магии всё, что сумела понять, а чего не сумела, с тем донимала расспросами дракона, притворно стонавшего о яблочках с одной знакомой яблони.

И каждое утро, заставляя себя выползти из-под очередного серого одеяла, Ариана думала, что вот сейчас за завтраком объявит Ястребу: «Я возвращаюсь!» Но вместо этого молча жевала пахнущие горелым жиром лепёшки, запивала их кисловатым молоком и шла седлать свою Медяницу: дядя до сих пор перед самой пустяковой поездкой сам проверял всё своё снаряжение и детей приучил к тому же, а за ними и Ариана привыкла сама производить все необходимые манипуляции, вплоть до заточки кинжала и проверки, не перетёрлась ли подпруга возле пряжки — не помогли ли ей в этом, в особенности: лёгкой паранойей, подхваченной от супруга, дядя заразил всех троих младших членов драконьей семьи.

Когда жидкий лесок наконец раздался и впереди на холме впились в серое мутное небо шпили башен Трёхгорья, Ариана надеялась только на одно. На то, что в крупном городе, столице графства, наверняка есть достаточно дорогая и роскошная гостиница, в которой имеется большой чан, куда можно налить пять-шесть вёдер горячей воды.

*

Главу отделения Гильдии в Белых Увалах Марк знал давно, но сказать, что хорошо… Хорошо типа по кличке Копчёный не знал, наверное, никто. В смысле, никто не знал о нём ничего хорошего, кроме хватки в делах. То ли морда его горелая так ему характер попортила, то ли мутноватые глаза без ресниц и бугристые багровые пятна на щеках и на лбу были вовсе ни при чём, а характер у Копчёного был паршивым изначально — кто же теперь скажет? Только встретил он Марка с его самостоятельно добытым контрактом неласково.

Ну, вот казалось бы, какая кому разница, Гильдия тебе поручила задание или сам ты его нашёл, если пятую часть вознаграждения ты честно отдаёшь главе ближайшего отделения? Но Копчёный таких самостоятельных очень не любил, а уж когда к нему в кабинет вваливались, не спросив толком разрешения — тогда его жуткая багровая морда становилась совсем уж пугающей. Какой-нибудь молодой да ранний, решивший было, что он уже ветеран и ему всё можно, давно бы уже вылетел за дверь и сидел на узенькой жёсткой скамеечке, боясь шелохнуться лишний раз, чтобы не попасть под горячую руку грозного главы. Марку же от брачной расцветки осьминога на горелой морде было ни тепло, ни холодно, и Копчёному в очередной раз пришлось смириться с тем, что Ястреб есть Ястреб. Наглая самодовольная тварь, которой законы не писаны.