Долог век, да недолговечно счастье

Спустя некоторое время командир полка был произведен в генералы. Собираясь с семьей вернуться в Испанию, он убедил Виктора Герра, ставшего к тому времени уже полковником, вместе с ним покинуть Америку. Упоенный тем, что все его заветные желания сбывались, новоиспеченный полковник лелеял мечту достичь вершины счастья - жениться на генеральской дочери. Кроме прекрасной внешности и отличного воспитания, невеста обладала еще двумя весьма ценными качествами: знатным происхождением по отцу и перспективой стать богатой наследницей после смерти матери. В своем безудержном тщеславии дон Виктор Герра успокаивал себя размышлениями, что прошлое навсегда погребено и не может воскреснуть. "Со дня отъезда из Испании, - говорил он себе, - прошло десять лет; кто в блестящем полковнике узнает Хуана Луиса по прозвищу Головорез, цирюльника, прозябавшего в одном из кварталов Хереса? Что же касается убийства бедняги корчмаря, одинокого, незаметного человека, то едва ли о нем еще вспоминают в городе".

Генерал звал с собой в Европу также и капеллана, но тот, узнав, что генерала сопровождает полковник, нашел подходящую отговорку и отказался от поездки, решив на некоторое время остаться в Америке.

Путешественники благополучно пересекли океан и прибыли в Бордо, затем в Марсель и наконец в Малагу, родной город генерала.

Только тогда посмел самозванный дон Виктор просить у генерала руки его дочери; притворяясь, будто боготворит ее, он сумел внушить любовь молодой девушке. Человек без сердца, он не способен был любить и преследовал лишь две цели в своей беспокойней, мятежной жизни: завоевать полное случайностей будущее и скрыть преступное и страшное прошлое; охваченный этим стремлением, он не замечал, что на земле растут благоухающие цветы, а в сердце распускаются нежные чувства. Но дон Виктор убеждал себя, что безгранично любит невесту, и нельзя сказать, чтобы он полностью лгал самому себе. Среди женщин, как и среди мужчин, есть честолюбицы, которые ценят в объекте любви не человека, а его положение, блеск и выгоды, которые им может доставить любимое существо, - так неудовлетворенное тщеславие смешивают они с сердечной привязанностью. Мы знакомы с другой подобной драмой и, может быть, расскажем о ней при случае.

Несмотря на искреннее расположение к полковнику, его сватовство не обрадовало генерала: дочь могла рассчитывать на более блестящую партию. Но слезы дочери и заступничество матери одержали верх над его колебаниями.

Итак, полковник находился на вершине благополучия; приближался час, когда уже нечего было просить у судьбы, давшей ему больше того, о чем он смел мечтать. Но случилось так, что чем завиднее становилось его положение в настоящем, тем страшнее рисовалось ему отдаленное прошлое. С годами благополучие возрастало, страшные воспоминания тускнели; но, как ни странно, былое все же представлялось ему грозным, и все неизбежнее казалось его столкновение с настоящим. Полковник старался отвести глаза от неумолимых воспоминаний, но они не исчезали, часто он засыпал с блаженной улыбкой, мечтая о славе, любви, блестящем будущем, - и внезапно просыпался, объятый неудержимым страхом. То ему чудился голос, зовущий его по имени и гнусному прозвищу; то мерещился Хосе Камас, обвиняющий его в смерти отца, то сам корчмарь, на коленях умоляющий о пощаде и проклинающий убийцу в предсмертной муке. С первыми лучами солнца зловещие призраки исчезали, возвращалась вера в свои силы. Облачившись в военный мундир, дон Виктор Герра обретал прежнее дерзкое высокомерие и, сидя рядом с невестой, говорил себе: "Под сенью прекрасной ветви могучего дерева мне нечего опасаться". Генерал отправился с семьей в Мадрид, навестить старшего брата. Полковнику, как заместителю генерала, пришлось остаться в Малаге. Его назначили председателем военного трибунала для разбора дела с отягчающими вину обстоятельствами: речь шла о дезертире, пробывшем долгие годы в бегах; полк его тем временем был переведен на Кубу.

В назначенный день военный трибунал собрался. Шесть капитанов, усевшись полукругом, с глубоким вниманием слушали прокурора, читавшего пространный обвинительный акт. Обвиняемым был Хосе Камас, козопас по роду занятий, дезертир и отцеубийца. Поглощенные высокими обязанностями, судьи не заметили мертвенной бледности, которая разлилась по лицу председателя, едва было оглашено имя подсудимого; они не видели, как огромным напряжением воли Герра силился удержать волнение, бурно вздымавшее его грудь.

Прокурор продолжал читать, улики казались неопровержимыми.

Внезапно, точно молния из темной тучи, дьявольская мысль пронзила мозг председателя трибунала: "Смерть слабоумного пастуха послужит тем камнем, под которым навсегда будет погребена моя тайна!"