Долорес Клейборн

– Чушь, – говорит она, а спицы щелкают, щелкают. – Мужья, Долорес, каждый день умирают. Почти наверное, пока мы сидим тут и разговариваем, где-то чей-то муж скончался. Они умирают и оставляют свои деньги женам. – Она кончила дорожку и посмотрела на меня, но я все равно не рассмотрела, что в ее глазах. Из-за дождевых теней. Они все ползли и извивались по всему ее лицу, точно змеи. – Мне ли не знать? Верно? – говорит она. – В конце-то концов подумай, что с моим случилось.

Я не смогла ответить. Язык у меня к небу прилип, что жук к мушиной ленте.

– Несчастный случай, – говорит она четко, будто учительница, – иногда бывает лучшим другом несчастной женщины.

– О чем это вы? – спрашиваю. Тихим таким шепотом, а сама удивляюсь, что вообще заговорить сумела.

– Да о том, о чем ты думаешь, – отвечает. И ухмыльнулась, не улыбнулась, а именно что ухмыльнулась. И правду сказать, Энди, от ухмылки этой кровь у меня в жилах застыла. – Просто помни: что твое – то его, а что его – то твое. Например, если с ним произойдет несчастный случай, деньги на его счете станут твоими. Таково требование закона в нашей великой стране.

Ее глаза прямо впились в мои, а тут тени на секунду пропали, и я заглянула в самую их глубину. И сразу отвела их – такое я там увидела. Посмотреть на нее, Вера была с виду такой холодной, как малыш на льдине, но внутри температура куда жарче была, такая, какая бывает в самом сердце лесного пожара. И чересчур жаркая, чтоб такие, как я, могли долго туда заглядывать, это уж точно.

– Закон – великая вещь, Долорес, – говорит она. – А когда с плохим человеком случается что-то плохое, это тоже великая вещь.

– Так вы говорите… – начала я, не то чтоб шепотом, но не намного громче.

– Я ничего не говорю, – отвечает она. В те дни, когда Вера решала, что тема исчерпана, она ее захлопывала, точно книгу. Сложила вязанье в рабочую корзинку и встала. – Впрочем, одно я тебе скажу: постель эта так и не будет постелена, пока ты на ней сидишь. Я спущусь в кухню и поставлю чайник. Может быть, когда ты здесь кончишь, то придешь попробовать яблочный пирог, который я привезла с материка. А если тебе особенно повезет, я, того и гляди, добавлю шарик ванильного мороженого.

– Ладно, – говорю, а у самой мысли мешаются, и только одно мне ясно было: что кусок пирога из джонспортовской пекарни будет для меня в самый раз. Впервые за четыре недели с лишним мне вдруг есть захотелось – хоть одна польза от того, что я душу облегчила.

Вера дошла до двери, а там обернулась и посмотрела на меня.

– Никакой жалости, Долорес, – говорит, – я к тебе не чувствую. Ты мне не сказала, что была беременна, когда выходила за него, да этого и не требовалось: даже такая тупица в математике, как я, все-таки умеет складывать и вычитать. Ты на третьем месяце была?

– На шестой неделе, – отвечаю снова шепотом. – Селена родилась чуть до времени.

Она кивает.

– А что делает юная порядочная американочка, когда попадается? Естественно, самое очевидное… но те, кто венчается в спешке, потом довольно часто каются на досуге, в чем ты, видимо, убедилась на опыте. Жаль, твоя святая матушка не научила тебя этому присловью, а заодно и тому, что у каждой картофелины свой глазок есть, а дурная голова ногам покоя не дает. Но я тебе еще одно скажу: хоть ты все глаза под передником выплачешь, цветочка твоей дочери это не спасет, если вонючий старый козел всерьез к нему подбирается, и денег твоих детей тоже, если он всерьез их потратить решил. Но с мужчинами, особенно пьющими, действительно всякое порой случается. С лестниц падают, об угол ванны лоб разбивают и захлебываются, а иногда тормоза их «БМВ» отказывают, и они врезаются в дерево, торопясь домой из квартир их любовниц в Арлингтон-Хейтс.

Тут она вышла и дверь за собой закрыла. Я застелила постель, а сама все над ее словами раздумывала… Когда с плохим человеком случается что-то плохое, это тоже может быть великой вещью. И увидела я то, что с самого начала у меня под носом было. Я б и раньше сообразила, да только мысли у меня в слепом страхе метались, будто воробышек по чердаку.

К тому времени, когда мы доели пирог и она ушла наверх вздремнуть, мне уже ясно было, что сделать это я могу. Мне хотелось отделаться от Джо, мне хотелось вернуть детские деньги, но больше всего мне хотелось, чтоб он заплатил за все, что нам сделал… а Селене – особенно. Если с подлецом несчастный случай произойдет… какой нужно… все по-моему и сбудется. Деньги, которые я не могу получить, пока он жив, станут моими, чуть он умрет. Деньги он втихую увел, а вот втихую завещания, чтоб я их не получила, сделать не догадался. Дело тут не в мозгах было – то, как он забрал деньги, показало мне, что он куда хитрее, чем мне думалось, – а в том, как его мозги работали. Сдается мне, в глубине души Джо Сент-Джордж просто не верил, что и ему когда-нибудь придется умереть.

Ну и все отойдет назад мне, как его жене.