Должность во Вселенной. Время больших отрицаний

– Но вы же ж знаете: Ловушки теперь работают в режиме «На!» – а то было только «Дай!» Это же ж совсем другое дело. Проблемы грузопотока больше нет. И внешнее кольцо вы мастерили напрасно. Как вам это понравится?

– Я в восторге от этого, Альтер Абрамович.

– Скажите пожалуйста, он прямо-таки в восторге. А почему? Вы же ж остались без работы. Ваш отдел теперь надо упразднить.

– Но ваш же не упразднили, Альтер Абрамович? Хотя он по сути был отменен еще «Дай!»-транспортировкой. Если метод «Дай!» не заменяет снабжение, то что же тогда его заменяет?!

– Но вы же ж не правы! Мало взять, надо знать – где. Взять и доставить – это и дурак сможет… хотя я, боже упаси, никого не имею в виду! А вот насчет где и что… да еще и сколько – здесь техника бессильна, здесь только голова. В частности, моя. А если теперь меня избавили от проблемы как взять, так спасибо им и больше ничего. Ведь сколько с ней было нервов! Сколько я одних коробок с шоколадными конфетами попередарил выдрам-секретаршам. Сколько я пил, когда не хотел, а мне же ж таки вредно…

– Но вы же теперь, получается, не отдел снабжения, а отдел наводок.

– Так я же ж и говорю: мы теперь «отдел где что взять». А вот вы какой отдел будете?!

– Доставку грузов упразднить невозможно, дражайший Альтер Абрамович. И если в части «Дай!» преуспеваете ныне, как я от вас слышу, вы, то в части «На!» по-прежнему буду король я, ваш покорный слуга. Как вы знаете где и что, так и я знаю откуда, куда, как и что – лучше всех, разве не так?

Разговор сей шел в темпе allegro с повышенной любезностью на повышенных тонах, как это принято у гонористых южан. Альтер Абрамович и Бугаев с давних пор были в изрядной мере соперниками на ниве обеспечения института.

Но приятель воспринял доводы, быстро понял, что к чему, – и перестроился:

– Так, значит, мы теперь взаимно дополняемся – можно сказать, созданы друг для друга! Я рад. Мы же ж своим участием в их делах затмим всех. Руку, товарищ!

Альтер Абрамович никогда не ходил в театр и вряд ли читал пьесу Островского «Лес». Но по натуре он был театрал и сам немножко актер.

И это было, я извиняюсь, аж в

357-й день Шара

День текущий: 25,3373 сентября, или 26 сентября, 8 час 5 мин

39-й день, или 42 гмксек дрейфа М31

(потому что она же ж тоже двигалась в небе галактик!).

А на уровне К4 так даже: 26 + 1 сентября, 8 час

(чтоб вы мне все так были здоровы!)

Подобные разговоры иллюстрация того, как перестраивался «нижний» комсостав НИИ НПВ в это сложное, интересное время. Да, они входили и в координационный совет, многое решали, ворочали делами, но все равно преимущественно внизу, на К1, от силы К2, в зоне – вне стен института. На грешной земле и в многогрешной Катагани с прилегающими многогрешными местностями. Но теперь и сюда внедрялся неоднородный мир – и для них стали реальны сильно уплотненное пространство и высокоускоренное время.

Но по склонностям натур и специфике своей работы они обсудили новые события и веяния с простой и ясной позиции: насколько это коснется их и как изменит их работу и положение.

Практичные люди подобны триггерам, они всегда решают: да или нет. «Вкл.» или «выкл.», «On» или «Off», за или против. Им иначе нельзя. Они обречены на это. Переброс был обеспечен. Триггер сработал, переключился в новое состояние. И не только у них.

Впрочем, разговор Альтера и Бугаева мог быть и позже. Дело в том, что классическое выражение «O tempora, o mores!» («О времена, о нравы!») в НПВ имеет свое воплощение. И времена бывают неоднородны настолько, что не понять что раньше, что позже; а о нравах и вовсе лучше не вспоминать.

Вообще все это происходит в плане пространственно-временного К-смешения.

– Ви меня понял?

– Чтоб нет, так да, чтоб да, так нет.

Ничего, до конца романа времени еще много.

2

День текущий: 25,7678 сентября, или 26 сентября, 18 час 25 мин

На уровне К24: 26 + 18 сентября, 10 час

…сразу за проходной они оказывались не на Земле –

чем выше, тем космичней.

Космично светилось то,

что обычно темно.

Космично звучали

искаженные голоса, лязги и рыки машин…

Далее полилог типа «Они», не попавший в информационную сеть института (конфиденциальность на грани анонимности). Позиция автора индифферентна. Он не станет ни раскрывать участников, ни особо усердствовать в засекречивании. Кого-то узнаете, кого-то нет; не в них дело, а в содержании разговора. Может, он был и не один. Что-то вызревало и выговаривалось в кулуарах, что-то в лабораториях, что-то на координационном совете.

Отметим только, что в этом полилоге в качестве ведущих участвовали и те, кого на недавнем совещании на проходной третировали, ставили на место. Жизнь заставила, всех по местам расставила.