Должностные лица

— Учтите, Василий Иванович, — добавил Голубь, — как сказал Бальзак, счастье человек берет там, где сам его кладет.

— А где он берет несчастья?

Повисло, как говорится, неловкое молчание, и опять у Мельника посинел шрам — чуть что, сразу у человека играют нервы. Последствия аварии. Никто ничего не сказал, но Шибаев с такой гримасой глянул на Васю, что тот понял — не принято в их кругу произносить всякие такие слова про горе и беду, а то накликаешь. Вася своим умом допер, что несчастья человек берет там же, где кладет счастье, все из одного источника. Если уж Бальзак такой авторитет, мог бы не полениться и додумать вторую половину мысли. Гриша начал расхваливать сауну — такое мог создать только гений Цыбульский. Оказывается, у нас при желании можно найти и отделочников экстра-класса и дизайнеров на уровне мировых стандартов, не оскудела земля русская, только надо позволить.

— Посмотришь, Миша, какие там панели, а какая резьба на втором этаже по дереву. Шашлычная, бар превосходный, а какая плитка в бассейне, ты, Миша, ахнешь!

— У меня к Мише разговор по сугубо личному делу, — сказал Шибаев. — Желательно без контроля со стороны компаньонов.

Вася достал сигареты «Памир» (Душанбе), протянул Голубю, тот слегка усами повел — не курю, и они вышли.

Шибаев сказал, что ему нужно купить квартиру в Москве, а еще лучше дом и прописать одну знакомую с дочерью.

— Когда это надо? — спросил Мельник, будто Моссовет у него в кармане.

— Она сможет поехать летом, когда у девчонки будут каникулы.

Мельник помолчал, наверняка прикидывая, когда же сам Шибер уйдет отсюда. Если отправляет свою подружку, то долго не задержится — однако уточнять не стал, зная, что правды не услышит.

— В Измайлове устраивает?

— Хотелось бы в самом городе.

— А это и есть в городе, на метро от площади Революции пять остановок, а не пятнадцать-двадцать, как другие едут от Ждановской или от Планерной.

— А что там, в Измайлове, на каких условиях?

— Фиктивный брак, самый легкодоступный вариант на сегодня. Приличная интеллигентная семья. Дети поженились, старик остался один в своем доме. Женим его на твоей знакомой, и все лады. А потом дарственная и развод. Только надо учесть, он много запросит.

— Запросит — дадим. — Шибаев никогда не рядился, или платил или посылал подальше. Сегодня компаньоны его пойдут в сауну, а он пойдет к Ирме и порадует ее Измайловом, она будет смеяться: «Где уж нам уж выйти замуж!» — Жду твоих сообщений, Миша, к первому февраля.

Когда они вышли из цеха, Гриша Голубь, стоя возле своего «Москвича», отвечал Васе на вопрос, что можно купить на сто тысяч, небрежно, со знанием дела уточнял:

— С бассейном во дворе, выложен голубой импортной плиткой, но главное, в нем волнообразователь из Штатов. А в самом доме — фонтан в гостиной.

— Фонта-ан? — переспросил Вася. — С водой?

— Разумеется. Не такой, конечно, как перед горисполкомом свищет.

— Знаю — «Слезы Каратаса».

— Да? Не слышал. Нет, не такой, гораздо миниатюрнее, и не по бедности, а для соразмерности. И вокруг черные лебеди.

— Почему черные? Крашеные?

— Белые пошлость, именно, черные, это особый шик, большая редкость, стоят они в три раза дороже.

Уже когда сели и тронулись, Григорий Карлович счел нужным дополнить:

— Вообще, Василий Иванович, сто тысяч — это бумага. Уважающий себя человек денег не держит, он все переводит в золото, в бриллианты.

Нет, Вася не согласен, Васе надо обязательно подержать обычные деньги, самые простые, каких куры не клюют и каких ему всю жизнь не хватало. Именно бумажные ему нужны пятерки, десятки, полсотни, сотни, не золотые и не серебряные — что на них купишь?

— Золото, Василий Иванович, это твердая валюта, — дополнил Мельник. — Это уверенность в завтрашнем дне, которой нет на буржуазном Западе. — И все дружно заржали. Кроме Васи. Он-то хорошо знает, что такое уверенность в завтрашнем дне: дали тебе срок и будь уверен, что завтра он не кончится.

Ночью Вася Махнарылов долго не мог уснуть, чувствуя себя на вершине кайфа — он стал начальником цеха, Роман Захарович приказ ему показал за подписью Прыгунова, он приглашен в сауну Цыбульского, куда пускают только одно руководство. Всю свою жизнь Вася был кем попало — сбегай-принеси-отнеси, хватай больше, кидай дальше, кати круглое, тащи плоское, то зэком, то разнорабочим, и наконец-то стал начальником. Да еще Мельник жару поддал, сказал, будут девочки в сауне, как в лучших домах — Рая, Тая и Мая, блондинка, брюнетка и шатенка, все честь по чести. Вася вырос в собственных глазах и в глазах других. Сука буду, думал про себя Вася, я их всех люблю и уважаю, падла, ради них я жизни своей, мать-перемать, не пощажу, за то, что они оказали мне такое, пля, уважение. Завтра Вася войдет в сауну простым смертным, а выйдет уже деловаром в законе, оформленным должностным лицом.