Дом

Гэвин мало знал о религии, – ему казалось, что люди вспоминают о ней, когда им нужно, и отрекаются, как только перестают в ней нуждаться, но он помнил, как нашел старую Библию под расшатавшейся половицей в ванной. На пол упал шарик из мрамора, укатился под деревянный шкаф, и он не успел поймать игрушку. А камешек был его любимым – с вихрями полосок темно-красного цвета – потому он опустился на пол, чтобы достать, прижал щеку к холодному дереву и сунул руку в темноту и пыль. Его пальцы скользнули в щель, где приподнялись две планки, и он нащупал потертую кожаную обложку с тиснением. Гэвин вытащил находку, догадываясь, что не должен был брать это. Бумага была тонкой, как лепестки цветка, и он удивился, как что-то может быть таким хрупким и тяжелым.

Годами он читал по несколько отрывков за раз, в одиночку, сидя на краю ванной.

«Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне», Песнь Песней 6:31. Несколько отрывков запали ему в душу, но этот – особенно. Ему нравилось, что слова описывали отношение Дома к нему и его ответные чувства. Они принадлежали друг другу. И изменение – легкое напряжение в атмосфере – Гэвин почувствовал еще задолго до Дэлайлы; он знал: случится что-то плохое. От этого ощущения у него сосало под ложечкой, покалывало шею, а волоски на ней вставали дыбом. Страх покалывал спину, но не за себя, а за Дэлайлу. Он боялся за нее. И при этом он должен был встретиться с ней – хотел ее увидеть – но как объяснить ей то, что он и сам толком не понимал?

А сейчас, склонившись над пианино в музыкальной комнате, он пробежался по клавишам, а потом стер ластиком ряды нот на листке перед ним. Набросав карандашом другие, сыграл новую комбинацию. В голове играла совсем другая мелодия, но он порадовался, что был на верном пути. Гэвину всегда удавались искусства, а его хобби – музыка и рисование – занимали почти все свободное время. Хотя дома у него было прекрасное пианино, ему больше нравилось уединение в этой комнате, нежели сочинение с Пианино, которое угадывало его настроение и знало, что нужно играть, до того как он начинал.

Руки Гэвина замерли, когда за его спиной открылась и закрылась дверь. Послышались приглушенные ковром шаги, и кто-то остановился недалеко от него. Он оглянулся через плечо и встретился взглядом с Дэлайлой.

Он знал, что она беспокоится за него, но не был готов к уколу вины, когда посмотрел на нее. Она выглядела уставшей. У нее слипались глаза, а под ними залегли темные круги. Ее светло-каштановые волосы были не заплетены в косу, а обрамляли ее лицо густыми волнами. Пальцы покалывало от желания отодвинуть ее волосы, почувствовать, как они будут намотаны на его кулак. Он задумался, знала ли она, насколько старше сейчас выглядит – не как подросток, а как женщина, со страстью и огнем, вызывавшем желание ее защитить, которое его потрясло – знала ли, как сильно он хотел поцеловать ее. И не только.

Почувствовав себя неловко от его взгляда, Дэлайла перекинула волосы на одно плечо и принялась их заплетать.

– Спешила утром, – объяснила она.

– Мне и распущенные нравятся. Ты хорошо выглядишь.

Дэлайла покачала головой.

– Я себя так не чувствую, – ответила она. – Мне все еще плохо.

Гэвин подвинулся немного на скамейке и поманил ее на свободное место рядом с ним.

– Это моя вина.

– Отчасти. Ты избегал меня этим утром?

Он обдумывал ответ, не спеша его произносить. Он достаточно знал о том, что девушки думают не так, как парни, и что Дэлайла в его словах прочтет больше. Он не избегал ее, а пытался собраться с мыслями.

– Да, – сказал он и быстро добавил: – И нет. Я не знал, что сказать. Как объяснить случившееся.

– Это было страшно.

– Знаю.

– Он наконец успокоился?

– Ага, – Гэвин не стал говорить, что Дом успокоился почти сразу, как только она выбежала на улицу, хотя окончательно все вернулось к норме через несколько часов. Остаток ночи полы тихо вибрировали, двери открывались и захлопывались. Это напоминало ворчание родителя из-за плохо себя ведущего ребенка. – Он не хотел тебя напугать, – объяснил он, хотя слова давались с трудом. – Просто так Дом… расстраивается.

Дэлайла обдумывала услышанное, скользя взглядом по исписанному листку с нотами. Он чувствовал, что она собирается задать очевидный вопрос.

– Такое уже случалось? – спросила она.

– Нет… – он попытался уклониться от прямого ответа: – Но я и девушку домой еще ни разу не приводил, помнишь?

Было странно пытаться защитить и Дом, и их отношения с Дэлайлой одновременно. От этих противоречивых чувств его подташнивало.

– Тогда откуда тебе знать, почему все так случилось?

Гэвин дернул одним плечом. Привычный жест ощущался сейчас неправильным и нечестным.

– Просто знаю. Дом так похож на родителя. Он расстроился, когда ты заговорила о моем уходе. Но он бы тебя не ранил. Он не плохой, Дэлайла. Просто…

– Просто испугался, что ты уйдешь, – закончила за него она. Это прозвучало как утверждение, словно она и сама долго думала и пришла к такому заключению.