Дом 17 по улице Черч-роу

Никки вытащила чистое полотенце, и ящик снова закрылся. Уже не в первый раз она начинала задумываться, не стоит ли ей сходить к врачу. Ее бабушка страдала от старческого слабоумия. Передавалось ли это по наследству? Она, кажется, часто забывала о разных вещах в последнее время. И не только по мелочам, вроде того, куда она положила ключи. Может, пора было начинать волноваться?

Она закончила вытирать чашку. Полка над чайником открылась, когда Никки подошла. Она убрала чашку, и дверца полки захлопнулась. Некоторое время она просто стояла, оглядываясь по сторонам и раздумывая, чем бы еще занять себя, чтобы отвлечься. Ей отчаянно хотелось знать, как шли дела у Лоры с Беллой. Вот бы можно было проскользнуть к ним незаметно, как муха. Она метнула взгляд на монитор. Сегодня на нем был выполненный в ярких красках портрет кисти Пикассо. По какой-то причине искаженные черты лица нервировали ее.

— Все нормально, Никки?

— Все хорошо.

— Твой сердечный ритм возрос, и ты просто стоишь без движения. Ты уверена, что все в порядке?

Не было необходимости указывать ей на это. Она и сама чувствовала, как ее сердце неприятно колотится в грудной клетке.

— Я просто беспокоюсь за Беллу, вот и все.

— Доктор Сантос — превосходный психиатр. Белла в очень хороших руках.

— Я знаю. Просто… — она не закончила фразу.

— Я могу включить камеру в комнате Беллы, чтобы ты могла наблюдать за тем, что происходит.

Предложение повисло в воздухе на миг, дрейфуя в пустотах кухни, образованных молчанием. Это могло быть лишь воображение Никки, но ей почудилось, что Элис говорила более осторожно, чем обычно, как если бы они были в сговоре. Ее сердце вдруг забилось еще сильнее. Лора и Белла не узнают, что она наблюдает за ними, но для таких вещей существовало вполне определенное название — шпионить. Элис продолжала хранить молчание. Может быть, она не хотела давить на Никки; может быть, она хотела дать ей достаточно воздуха, чтобы она могла прийти к этому решению самостоятельно, в свое время. А может быть, она была всего лишь машиной, ожидающей последующих инструкций.

— Включи камеру, — тихо сказала Никки.

Пикассо исчез, на его месте возникло изображение с широкоугольной камеры в пустой спальне Беллы. Никки видела кровать, и письменный стол, и комод, поэтому знала, что Элис показывает нужную комнату. Чего она не видела, так это признаков присутствия Беллы или Лоры.

— Где Белла? — вопрос вырвался как вопль отчаяния, громкий и безудержный.

— Она снаружи, — ответила Элис спокойно.

Тогда какого черта ты показываешь мне вид ее комнаты? Эта мысль только успела сформироваться в ее голове, но произнести свой вопрос вслух Никки не успела, потому что камера приблизила изображение дверей в патио. То, что сперва было незначительной частью общего изображения, теперь попало в фокус. Белла сидела, скрестив ноги, на земле в тени дерева и рисовала что-то на айпаде. Лора сидела, скрестив ноги, напротив нее и внимательно наблюдала. В руке у нее был карандаш, а на коленке покоилась папка с листами, отсюда, впрочем, казалось, что верхняя страница была чистой. Картинка искажалась стеклом, которое смягчало линии и делало изображение размытым, как если бы Никки видела все через призму сна. Теперь, когда она знала, что они там, трудно было поверить, что она не увидела их сразу. Впившись взглядом в экран, Никки отступила к столу-острову и тяжело опустилась на один из высоких стульев. Ноги у нее были словно из резины, но по крайней мере сердце начало понемногу замедляться и приходить в нормальный ритм.

— Можно ли как-то получить более четкое изображение?

— Сожалею, Никки. В саду у меня камер нет.

— А что насчет звука? Получится ли его как-то улучшить?

— Если хочешь, я могу получить доступ к встроенному микрофону на планшете Беллы.

— Да, пожалуйста.

Звук включился. В тот момент никто не разговаривал, но Никки слышала, как ветер завывает в ветвях дерева, а вдалеке гудит самолет. Она уже собиралась спросить Элис, можно ли улучшить качество звука, когда Лора заговорила. Ее голос звучал громче звуков окружающей среды и так же отчетливо, как если бы она говорила по мобильному.

— Что ты рисуешь?

Белла отложила в сторону айпад и взяла в руки планшет. Она потыкала в экран указательным пальцем: «Трусливого льва».

С этого ракурса Никки не могла видеть губы Беллы, благодаря чему возможно было на время поверить, что она действительно слышала ее речь.

— Трусливый лев — один из твоих любимых персонажей?

Белла кивнула.

— А моим любимым персонажем всегда был Тото. Он такой хорошенький.

— Мне Тото тоже нравится, но он не разговаривает.

— А это имеет значение — то, что он не говорит?

Белла поколебалась, потом стала тыкать в экран планшета:

— Было бы лучше, если бы он говорил.

— Почему?

— Не знаю. Просто лучше и все.

— Дороти его понимает. Разве не это самое важное?

— Все-таки было бы лучше, если бы он говорил.