Дом

— С какой стати я стал бы платить проституткам, если могу найти девушку, которая захочет меня бесплатно?

— Ай, Стефан!.. Ну, не знаю, ради поэзии?

— Меня не особенно возбуждает идея спать с девушкой, когда я знаю, что она согласилась, потому что я заплатил. Если бы ты была мужчиной, ты бы поняла, о чем я.

Я прыскаю от смеха, и от моей нынешней навязчивой мысли мне мерещится, что одна из проституток — миниатюрная блондинка, что смотрит на нас — улыбается мне в ответ.

— Если бы я была мужчиной? Дорогой, если бы я была мужчиной, я не дала бы им выпустить себя из рук.

— Это ты так думаешь.

— Ну ладно, может, не тем, что стоят на улице. Я бы пошла в бордель. Ты не находишь это чудесным? Даже не ходить туда, а просто иметь такую возможность. Представляешь, идешь ты на работу, и тебе вдруг хочется потрахаться, а на твоем пути стоит небольшой бордель, а в нем — пятнадцать хорошеньких девушек, которые…

—.. которым наплевать с кем — со мной или с кем-то еще.

— Положим, это ранее утро, хорошо? Бордель только открылся. Они ведь тоже люди. Может, одна из девушек проснулась утром такой же возбужденной, как и ты.

— Не знаю, получается ли еще возбуждаться, когда занимаешься таким делом.

— Стефан!.. В конце концов, мы же не о машинах говорим.

— Нет, но у тебя нет и малейшего представления о том, что это такое — отрабатывать с десятью мужиками за день. Через какое-то время, думаю, что разум и тело становятся единодушны, и возбуждение становится лишь бонусом, причем исключительно редким. Представь себе, что… Ой, извините, мадам!..

Проститутка, которую Стефан только что чуть не толкнул, — блондинка с ярко-красными губами. Настолько красными, что остальную часть ее белого лица и не заметить на фоне кровавого пятна. «Извините», — повторяет Стефан, немного стушевавшись, в то время как улыбка, подаренная ему в ответ, превращает ее рот в букет красного, белого и розового. Пропуская нас, она отступает назад на своих высоченных каблуках, и, так как этот мужчина, не собирающийся платить женщинам, продолжает пялиться на нее, она специально для него надевает на себя, как маску, умнейшее выражение лица и, наклонив голову в сторону вестибюля серого здания, многообещающим жестом рук, облаченных в перчатки, поправляет свои неприкрытые груди. Это выглядит так умело, что я почти сожалею о том, что он ей отказал.

— Симпатичная, — сдается Стефан.

— Я не могу представить, что можно так мастерски имитировать желание и с такой легкостью вызывать его у других, если сам вовсе забыл о том, что это.

— Желание присутствует, но, обрати внимание, это, скорее, жажда денег.

— Да, но как им удается имитировать так правдоподобно, не произнося ни слова, как удается провоцировать вожделение за долю секунды, да так, что на протяжении какого-то времени любой мужчина забывает, что это игра…

— Это игра.

— Да, но это хорошая игра! Это большое искусство. Или так, или же механизм мужского желания бесконечно глуп, и, чтобы поверить во взаимность, ему достаточно того, чтобы девчонка приподняла свои сиськи.

— Тебе известно, насколько глупы мужчины.

— Хорошо, мужчины глупы, но не настолько же, чтобы…

— Настолько.

— Ах, не раздражай меня, я видела, каким взглядом ты ее провожал.

— Потому что она симпатичная!

— Рада слышать это от тебя. Этим ты доказываешь мою правоту: может, в сущности, их ремесло — просто быть красивыми и желанными, но разница между теми, на которых ты смотришь, и теми, которых игнорируешь, — это душа, которую они вкладывают, чтобы привлечь твое внимание.

— Значит, они актрисы.

— Потенциально самые великие актрисы. Проститутка, которая создаст впечатление, что ты действительно овладел ею, проститутка, которая заставит тебя забыть, сколько она тебе стоила, — в этом квинтэссенция актерства, большего и не нужно.

Стефан улыбается мне.

— Легко так думать, когда это не твоя работа. Я уверен, что твои клиенты в Париже были полностью удовлетворены, но так было потому, что ты занималась этим ради смеха. Притворство не требовало от тебя огромных усилий — если предположить, что ты действительно притворялась, — потому что этими деньгами ты не платила за аренду и еду на каждый день, ты покупала на них то, что представлялось тебе роскошью. Что до этих девушек…

— Я просто хочу сказать, что притворяться так, чтобы никто не заметил, это, возможно, что-то, присущее женщинам.

— Ах, вот так? И каким же женщинам?

— Всем женщинам.

— Всем женщинам или только тебе? Твоя проблема в том, что ты обобщаешь, чтобы успокоить себя.

— Было бы странно, если бы я была единственной. Вас просто обижает, что проститутка симулирует, а вы все равно от этого кончаете.

— Ты знаешь, насколько легко заставить мужчину кончить.