Дом

Марк не любил оставаться один, несмотря на то что прожил в этом доме всю свою жизнь, и с пятилетнего возраста, когда заблудился в лабиринте темных, казавшихся бесконечными коридоров и был спасен отцом, прибежавшим на крик, до этого дня ухитрялся больше не оказываться в неприятной ситуации.

С тех пор он повзрослел, перешел в последний класс средней школы, но по-прежнему, сидя в своей спальне и понимая, что в доме больше никого нет, чувствовал себя маленьким мальчиком, по-прежнему испытывал гнетущий страх. Он размышлял, не лучше ли выйти на улицу, найти себе какое-нибудь занятие в амбаре, или на огороде, или в курятнике и там дождаться возвращения родителей, но комната располагалась наверху, и ему не хотелось преодолевать весь путь по коридору, по лестнице, через общую комнату и гостиную, чтобы оказаться снаружи. Слишком долгий путь. Он решил, что лучше остаться у себя и дождаться за закрытой дверью, пока кто-нибудь не появится в доме.

Рядом с кроватью стоял стереопроигрыватель. Он врубил его на полную мощность и погрузился в изучение автомобильного журнала, стараясь не думать об окружающей тишине пустого дома, однако примерно через час поднялась обычная дневная буря, и, как часто бывало, электричество вырубилось. Погас свет, пластинка с басовым завыванием остановилась, и в комнате наступила тишина.

Окно его спальни выходило на участок перед домом и дорогу, однако из-за плотной низкой облачности в помещении было сумрачно. Конечно, не как ночью, но и днем это было назвать затруднительно. Это промежуточное состояние каким-то образом усиливало зловещую атмосферу дома.

Он взял журнал, делая вид, что не происходит ничего необычного, что ему вовсе не страшно, и встал с постели. Была надежда, что Биллингс уже вернулся, вошел через заднюю дверь и занимается чем-нибудь на кухне или в мастерской. Однако уже на пороге комнаты его поразила полнейшая, просто мертвая тишина, и он понял, что помощник до сих пор где-то на улице, а он в доме один.

Коридор был погружен во мрак. Здесь не было ни одного окна, не считая маленького узорчатого непрозрачного оконца в дальнем конце, над лестницей. Двери всех остальных комнат закрыты. По спине пробежал холодок, и Марк со всех ног ринулся по коридору и начал спускаться по лестнице, перескакивая через ступеньки.

Лестница кончалась другим коридором. Он уже был готов одним махом преодолеть и его, но успел заметить какое-то движение впереди.

И остановился как вкопанный, с бешено заколотившимся сердцем.

В дальнем конце коридора на темно-красном и темно-коричневом фоне стен, потолка и пола смутно белела маленькая фигура.

Дочка Биллингса.

Девочку считали умственно отсталой. Она не жила с отцом в доме; она спала на раскладушке рядом с инкубатором, потому что, считалось, она очень любит цыплят. Биллингс никогда ничего не говорил про нее, и родители предупреждали и его, и Кристен никогда не заговаривать с помощником про его дочь. Марк некоторое время не сталкивался с ней, почти забыл о ее существовании и не мог вспомнить, видел ли ее вообще когда-нибудь в доме. Тем не менее это была она. По возрасту она должна была быть, видимо, ровесницей Кристен - во всяком случае, она существовала в доме столько, сколько он мог помнить, но выглядела младше. Лет на десять, одиннадцать максимум.

Что-то в этом ему казалось не правильным.

Он стоял, разглядывая ее, и размышлял, каким образом она могла проникнуть в дом.

- Марк.

Ему никогда раньше не приходилось слышать, как она разговаривает. От звука голоса его прохватил озноб. Это не был голос умственно отсталого ребенка. Это был голос чистый, мягкий, женственный. Негромкий, однако отчетливо различимый в гулкой тишине коридора, и в этом тоже было что-то неестественное. На ней было тонкое белое платье, больше похожее на балахон. Несмотря на отсутствие источника света у нее за спиной, он мог с уверенностью сказать, что платье надето на голое тело.

Девочка медленно двинулась в его сторону, призывно вытянув руку, и это испугало его еще больше. В коридоре потянуло холодным ветерком, хотя никакие кондиционеры не работали и все окна в доме были плотно закрыты. Единственными звуками, фиксируемыми его сознанием, были легкое шуршание ткани платья по ее обнаженным ногам и оглушительный стук собственного сердца.

- Марк, - повторила она с легкой улыбкой, продолжая манящие жесты, и он двинулся ей навстречу, не желая демонстрировать свой страх, не желая признаться в своих предчувствиях.

Он отчаянно надеялся, что в ближайшую секунду в доме появятся либо родители, либо Биллингс придет искать дочь. Непонятно почему, но он не хотел находиться наедине с этой девочкой, и хотя еще час назад он бы громко расхохотался в лицо тому, кто сказал бы, что он испугается до дрожи при виде умственно отсталой дочки помощника по хозяйству, сейчас ему было не до смеха.