Дом

— Отнесите меня обратно. В тёмную воду, под листья кувшинок, — голос её был еле слышен.

Фома пожал плечами. Урт взял звезду на руки, прижимая к груди, словно родное существо, понёс в болотце.

— Я была солнцем… Я была солнцем! — повторяла та, угасая на глазах.

Урт положил её на мягкое илистое дно под старую, обросшую тиной корягу. Друзья попытались разглядеть свет под тёмной водой, но он терялся среди лёгкой ряби, пробегающей по поверхности болотца.

Друзья долго молчали.

— Нехорошо это, что звёзды гаснут. Неправильно это, — сказал Ваня неожиданно охрипшим голосом и хлюпнул носом.

А Фома покрутил головой, не соглашаясь, и сказал:

— Правильно. Так было и так будет. Потому что нужно место для новых солнц.

Урт ничего не ответил, только проглотил маленький комочек, забивший горло и не дававший дышать. Посмотрел наверх, зажмурился.

Пошёл дождик, мелкий, как мышиные слёзы. Пошёл из ничего, без тучки и облачка. Капли падали, царапали водную поверхность с еле слышным шорохом.

Друзья расстались в лесу. Водяной пошёл к себе на озеро, а Ваня с Фомой в деревню.

На берегу болотца в мокрой осоке осталась сидеть лягушка. Она таращила влажные выпученные глаза на рябящую воду и в них отражались россыпи далёких небесных огней, молодых и весёлых.

А у Урта потом ещё две недели руки не могли отойти, всё как чужие были.

Глава 6

Дом — бродяга? — «Что вам снится?» — «А вдруг, он и вправду живой?»

— Дом-то наш совсем с ума сходит, — сказал как-то Ване Фома, когда они сидели в лопухах под вишнями в саду.

— Дом, с ума? Разве так бывает? — не поверил мальчик. — У домов по-моему и ума-то нет.

— Это у некоторых людей ума нет, — ершисто возразил Фома. — А у домов всегда есть.

Фома замолчал. Ваня подождал, но домовой разговор не возобновлял.

— Так что там с домом-то? — спросил Ваня.

— Хе, — выдохнул, усмехнувшись, Фома. — К морю, говорит, уйду.

— Как к морю? Зачем к морю? И как это «уйду»? Разве дома… Разве они… — начал мальчик, но увидев в глазах друга невыносимое презрение, смешался и замолчал.

Тот покачал головой.

— Ты что, совсем дикий? — спросил домовой.

— Я не дикий, это ты несёшь невесть что.

— Верно, ты не дикий, ты слепой, глухой и тупой, — закивал головой Фома. — Живёт в доме, ест, спит и ничего не чувствует.

— А что я должен чувствовать?

— Что тебе снится последнее время? Это-то ты хоть помнишь?

— Помню, — сказал мальчик и задумался. — А что же мне снится? Забыл, — признался после небольшого раздумья.

Во взгляде Фомы презренье достигло такой силы, что Ваня наклонил голову и покраснел.

— Ну, не помню я, — повторил он.

Фома воздел руки.

— Море. Море вам всем снится. Ну, кроме бабушки, конечно, — добавил он.

— А, точно, точно, море. Я вспомнил. А ты откуда знаешь?

— Да потому что это дом всё время по морю тоскует, потому и снится оно вам. К морю он хочет.

— А что, он был на море?

— Нет, конечно. Всё дело в том, что каждый дом хочет быть кораблём, а этот к тому же ещё и из корабельного леса построен. Вот его и тянет.

— А почему каждый дом хочет быть кораблём?

— Не знаю, но только это от самого начала времён повелось.

— И что он будет делать на море?

— Известно что, плавать. Говорит: «Первый этаж вода затопит, ну так это ничего, ещё второй останется и бабушкина мансарда. Вполне хватит».

— Что, так и говорит? — Ваня слушал и не мог поверить в то, что слышит.

— Так и говорит. Ещё сказал: «А уж как колокольчики в брёвнах от качки звенеть будут! Заслушаешься». Мечтает, радуется.

— Разве в брёвнах есть колокольчики?

— Ты ухо к стене приложи, авось и услышишь.

— Фома, а ты как же? С ним пойдёшь?

— Я? С ним? Ни за что. Я пока в своём уме. Да и кто я буду, если с ним пойду? Корабельный что ли? Ну да, видать, корабельный. Во как! Хе! Нет уж, блажь это одна. Ищите дураков в другом месте.

— А ты вправду не хочешь море увидеть, другие земли?

— Не хочу. Вот ни на зуб комариный не хочу.

— У комаров что, зубы есть?

— Чем бы они тебя кусали, ежли б беззубые были?

Ваня подумал и тихо сказал:

— А вот я бы хотел куда-нибудь отправиться.

— Нам домовым это без надобности. Мы народ осёдлый, не бродяги какие.