Дом

Прошла минута. Может быть, две. Не девять.

Люди Кинга не успеют прибыть вовремя.

«Просто держись», — шепчу я своему красавцу-мужу, засовывая руки ему в карманы. «Просто держись, ладно?»

За исключением того, что единственные обоймы, которые я смогла найти, предназначены для винтовки, а в его оружии закончились патроны.

Я тянусь к спине Дома и нахожу пистолет, спрятанный в его кобуре.

Он не победит людей, идущих на нас с автоматами.

Но это может дать нам еще несколько секунд.

Еще несколько секунд вместе.

Я поднимаю руку, просовываю ствол пистолета над крышей машины и нажимаю на курок.

Я убиваю их, немного наклоняя ствол между выстрелами. Достаточно, чтобы держать их головы опущенными, даже когда они отстреливаются.

Но тут мой пистолет щелкает и стреляет.

И все выстрелы прекращаются.

Потому что я выбыла.

И они это знают.

Я опускаюсь на колени.

Я подвела нас.

Падающий снег внезапно становится гуще, и наступает гнетущая тишина.

Я подхожу к Доминику.

Я хочу сесть к нему на колени, хочу обнять его и отвернуться от всего. Но я не могу так с ним поступить.

Я собираюсь с этим столкнуться.

Он умирает, потому что защищал меня.

Теперь моя очередь.

Вытащив последний предмет из его кармана, я просунула пальцы сквозь тяжелый металл.

Сжав правую руку в кулак, я становлюсь на колени рядом с мужем и прижимаю левую ладонь к дыре в его груди. И жду.

Я вижу три вещи.

Заходящее солнце сверкает сквозь снегопад.

Кровь Доминика на моих руках.

Пустая винтовка, лежащая на снегу.

Я слышу три вещи.

Звон в ушах.

Голос Кинга кричит в трубку где-то на земле.

Приближающиеся шаги.

Три части тела.

Мое сердце разрывается в груди.

Мой малыш, едва сформировавшийся, у меня в животе.

И моя душа, в центре моего существа, оплакивает наш упущенный шанс на счастье.

«Мне тоже жаль, Доминик», — шепчу я. «Мне так жаль, что я не смогла нас спасти». Я наклоняюсь в сторону и нежно целую его в щеку. «И мне жаль, что я никогда не говорила тебе, как сильно я тебя люблю».

Мужчина обходит изрешеченную пулями машину спереди.

И я выпрямляюсь, все еще касаясь Доминика, все еще сжимая кастет.

Рот мужчины приподнимается, когда он поднимает ствол своего пистолета.

Наша жизнь скоро закончится, и он думает, что это забавно.

Я прислоняюсь к Дому.

Вместе.

И тут вокруг меня начинается хаос.

Стрельбы стало больше, чем раньше.

Звук оглушительный.

Столько оружия разряжается одновременно.

Человек передо мной исчезает, его тело разрывается на части у меня на глазах.

Шум такой громкий.

Он невероятно громкий.

Я готовлюсь.

В ожидании боли.

Но меня ничего не трогает.

Ничто не бьет по Дому.

Я поворачиваю голову, вытягивая шею, чтобы увидеть, откуда доносятся выстрелы.

И я это вижу.

Я вижу их.

Целая вереница людей. Целая чертова вереница людей, плечом к плечу идущих из снега с поднятым оружием, направленным поверх моей головы.

Они продолжают идти.

Продолжаут идти и продолжают стрелять. И я не знаю, откуда они взялись.

Они появились на поле боя, одетые в полностью белую тактическую экипировку.

И…

Я замечаю облегающие снежные комбинезоны. Обращаю внимание на изгибы.

Это женщины.

У меня отвисает челюсть.

Около двадцати чертовых женщин обрушивают адский ливень на людей, которые нападают на нас.

Может быть, даже больше.

Их толстые вязаные маски скрывают черты лица. Но они женщины.

Я знаю, что это так.

Они продолжают подходить ближе.

И они продолжают стрелять.

Перезаряжаются по мере движения.

Я даже не могу сказать, стреляет ли по ним кто-нибудь в ответ.

Очередь приближается, пока они не оказываются достаточно близко, чтобы я могла видеть их глаза через маски. Затем их очередь расходится, и они обходят нас и нашу сбитую машину, не удостоив меня ни единым взглядом.

Но тут один человек отрывается от очереди. И она движется ко мне. К нам. Её оружие опущено к земле.

Мой трясущийся кулак падает.

Когда она останавливается передо мной, человек снимает маску с лица.

И это не женщина. Я была слишком поражена, чтобы заметить, насколько он большой по сравнению с остальными.

Его темные глаза добрые и спокойные, поэтому, когда он наклоняет голову в сторону Дома, я киваю, и он приседает по другую сторону вытянутых ног моего мужа.

Мужчина достает из кармана куртки прозрачный пакет, и я узнаю в нем набор принадлежностей для оказания первой помощи.

Я остаюсь рядом с Домиником, удерживая руку на месте и давая мужчине место.

«Дай-ка я посмотрю». Мужчина наконец нарушает тишину, и я убираю руку с груди Дома. Не решаясь прекратить надавливать на рану, но еще больше не решаясь не принимать помощь.

Незнакомец протягивает руку и разрывает рубашку Доминика, затем вываливает содержимое сумки на колени Доминика.

Когда он наклонился, разрывая пакет, я замечаю, что у мужчины длинные волосы. Они собраны в пучок, золотистые пряди частично скрыты воротником его белой куртки.

«Кто ты?» — шепчу я.

Мужчина не поднимает глаз. «Позже».

Я слышу свое имя, приглушенное, доносящееся откуда-то, и понимаю, что вся стрельба прекратилась, поэтому я снова слышу, как Кинг кричит из телефона Дома.