Дом Аида

Стоило им достигнуть развилки, как оттуда высунулась хорек Гейл.

Она забралась по Хейзел и, свернувшись вокруг ее шеи, недовольно застрекотала, будто спрашивая: «Вы где были? Опаздываете!»

– Только не эта пукающая ласка, – простонал Лео. – С ее газами и моим огнем в столь узком помещении мы просто взорвемся.

Гейл возмущенно затявкала в ответ.

Хейзел шикнула на обоих. Она чувствовала, туннель, продолжая понижаться, тянулся где-то футов на триста вперед, затем выходил в просторное помещение. А внутри него было что-то… холодное, тяжелое и могущественное. После той пещеры на Аляске, где Гея вынуждала ее пробудить царя гигантов Порфириона, Хейзел никогда не ощущала ничего подобного. Тогда Хейзел удалось разрушить планы Геи, но для этого ей пришлось вызвать обвал, стоивший жизни ей и ее матери. Девушка совсем не горела желанием повторить тот опыт.

– Лео, приготовься, – шепнула она. – Мы уже близко.

– Близко к чему?

По коридору пронесся женский голос:

– Близко ко мне.

По Хейзел ударила такая мощная волна тошноты, что у нее колени подкосились. Мир закружило. Чувство направления, под землей всегда работающее безотказно, отключилось.

Ни она, ни Лео не двигались, но каким-то образом они оказались за три сотни футов от того места, где стояли, прямо на пороге зала.

– Добро пожаловать, – произнес тот же женский голос. – Я с нетерпением ждала этого момента.

Глаза Хейзел забегали по помещению. Женщины нигде не было видно.

Зал напомнил ей пантеон в Риме, вот только здешняя обстановка соответствовала стилю Аида.

Обсидиановые стены были покрыты рисунками с единым мотивом смерти: жертвы чумы, трупы на полях сражений, комнаты пыток со скелетами в железных клетках – и все в сверкающих драгоценных камнях, которые почему-то придавали изображениям еще более жуткий вид.

В пантеоне купол был из каменных плит с вырезанной внутри серией квадратов, но здесь он был сложен из стел – могильных каменных столбов с надписями на древнегреческом. Хейзел задумалась, вдруг под их ногами и правда кто-то покоится вечным сном. С отказавшим чувством подземелья она больше не могла ответить на этот вопрос.

Других проходов она не заметила. В самой верхней точке купола, откуда в Пантеоне били солнечные лучи, блестел круг черного камня, словно лишнее напоминание о том, что из этого места выхода нет – даже вместо неба над головой сплошная темнота.

Взгляд Хейзел переместился в центр зала.

– Так, – пробормотал Лео. – Я вижу дверцы.

В пятидесяти футах от них стояли двери лифта, одна створка – серебряная, другая – железная. С боков проема к огромным крюкам в полу тянулись мощные цепи.

Пол вокруг створок был засыпан черным мусором. С кольнувшей сердце злостью Хейзел сообразила, что когда-то на том месте стоял древний алтарь Аида. Но его уничтожили, чтобы освободить место для Врат смерти.

– Где ты? – крикнула она.

– А ты нас не видишь? – с насмешкой отозвался голос. – А я думала, Геката выбрала тебя за особые способности.

Новый позыв тошноты скрутил желудок Хейзел. Гейл на ее плече злобно тявкнула и пустила газы, что ничем им не помогло.

Перед глазами Хейзел забегали черные точки. Она попыталась их сморгнуть, но стало только хуже. Затем точки соединились в двадцатифутовую темную фигуру, небрежно прислонившуюся к Вратам.

Гигант Клитий, скрытый покровом черного дыма, оказался точно таким же, каким она увидела его на перекрестке, но теперь Хейзел смогла разглядеть подробности его размытой формы – драконьи ноги с пепельной чешуей, огромное человекоподобное тело в доспехах из стигийской стали, длинные, заплетенные в косы волосы, которые, казалось, были самим дымом. Кожа была такой же темной, как у Смерти (Хейзел судила по опыту личной встречи со Смертью). Глаза гиганта поблескивали холодными бриллиантами. Оружия у него не было, но от этого внушаемый им ужас меньше не становился.

Лео присвистнул.

– Ты знаешь, Клитий… Для столь знатного здоровяка у тебя весьма приятный голосок.

– Идиот, – прошипела женщина.

Где-то посередине между Хейзел и гигантом воздух замерцал, и появилась фигура колдуньи.

На ней было золотое платье без рукавов, черные волосы стянуты в пучок, заколотый бриллиантами и изумрудами. С шеи свисал медальон в виде маленького лабиринта, а шнурок сверкал рубинами, показавшимися Хейзел застывшими капельками крови.

Женщина была красива той особой красотой, вечной и далекой, – подобно статуе, которой можно восхищаться, но никогда не полюбишь. А глаза сияли злобой.

– Пасифая, – сказала Хейзел.

Женщина склонила голову.

– Моя дорогая Хейзел Левеск.

Лео кашлянул.

– Вы знакомы? Типа старые приятели со времен Царства Мертвых, или…

– Молчи, глупец. – Голос Пасифаи был спокоен, но полон яда. – Мне нет дела до полубогов – у вас вечно самомнение так и хлещет, напополам с нахальством и желанием все разрушать.

– Эй, дамочка, – возмутился Лео. – Не так уж много я и разрушаю! Я все-таки сын Гефеста.

– Механик, – фыркнула Пасифая. – Еще хуже. Я знала Дедала. Его изобретения принесли мне одни неприятности.

Лео моргнул.