Дом алфавита

На крик офицера службы безопасности в палату примчалась медсестра — офицер, встав на колено, довольно спокойно и аккуратно ковырялся в белом порошке. Затем протянул ей испачканный веществом кончик пальца — и заставил попробовать. По выражению ее лица и телодвижениям Брайан решил, что она пытается представить случившееся ерундой и убедить его в собственной невиновности или неосведомленности. Молодой офицер службы безопасности задал ей ряд вопросов — в ответ на каждый она мотала головой, но цвет лица неуловимо менялся. Допрос длился несколько минут: взгляд девушки заметался. Казалось, больше всего на свете она желала оказаться подальше отсюда.

Затем офицер наклонился — Брайан за краем кровати его не видел, лишь слышал, как он издает какие-то непонятные звуки. На мгновение он нырнул между кроватями, распластавшись и прижав щеку к полу, и пополз, как ищейка. Вскоре он обнаружил еще две таблетки. Брайан пришел в ужас.

Позвали всех. Медсестер, работавших в дневную смену и дежуривших сегодня ночью — уставших, полусонных. Санитаров, в чьи обязанности входило отвести пациента на сеанс шоковой терапии и обратно, а в редких случаях — помочь с разными поручениями, Воннегута, уборщиц, врача-ординатора Хольста и, наконец, профессора Тирингера; никто не дал происшедшему какого-либо разумного объяснения.

Нетрудно было заметить, что чем больше офицер службы безопасности слышал, тем сильнее убеждался: случилось что-то совсем неладное. Ситуацию объяснили старшему офицеру — тому, что допрашивал их в спортзале. Из огромного количества грубых слов, что он выплюнул, Брайан понял всего одно.

Симуляция.

В отделении тут же провели тщательный обыск. Несколько солдат СС скинули кители и заглянули во все уголки: на коленках, на животе, на цыпочках. Обшарили каждый сантиметр. От внимания не ушел ни единый тайник. Опустошили шкаф для туалетных принадлежностей, пролистали газеты, ощупали одежду и постельное белье, подняли матрасы, проверили подоконники и ставни. Лежать разрешили лишь тем немногим, кто не мог встать. Остальные босиком выстроились у торцевой стены, удивленно таращась. В суматохе Джеймс незаметно вытащил из-под матраса платочек и завязал на шее — так, чтобы его скрывала рубаха.

Главный врач Тирингер пытался призвать к благоразумию — мрачный и недовольный тем, что не мог контролировать ситуацию. Но он молчал, когда из ножки одной кровати вытащили нижнюю заглушку и на пол со стуком посыпались десятки таблеток.

В палате замерли все. Командующий взводом сержант СС тут же дал знак вытащить заглушки из всех кроватей. Офицер службы безопасности задал Воннегуту вопрос. Как будто его попросили донести на собственного ребенка, он медленно поднял железный крюк и нехотя указал в середину стоящей у торцевой стены группы. Упав перед офицером службы безопасности на колени, костлявый представитель пары сиамских близнецов тут же заголосил и весь затрясся.

Пока из ножек остальных кроватей вытаскивали заглушки, Брайан молился всей душой, чтобы с прошлой ночи в трубе не застряла какая-нибудь мелкая невзрачная таблетка. Лишь когда в палате снова стало тихо и рыдающего костлявого увели, до Брайана дошло, что в чужой беде виноват он. В то же время теперь он точно знал, что из двадцати двух пациентов палаты симулянтами были минимум шестеро. Уму непостижимо — но ведь их могло быть и больше. Костлявый брат-близнец никогда не давал повода для подозрений. Напротив, за прошедшие месяцы сложилось представление, что он сумасшедший, который пусть очень медленно, но верно поправляется. Впервые Брайан увидел его в грузовике — свою роль тот играл крайне старательно.

Через четыре кровати на краю постели устроился второй брат-близнец и, как обычно, ковырялся в носу. Если он тоже окажется симулянтом, это уже совсем невероятно. В связи с недавним происшествием он не выказал ни малейшего беспокойства или печали. Волновало его лишь то, что окажется на указательном пальце.

И позже, когда костлявого — избитого, бледного — снова привели в палату, на его «брата-близнеца» это, казалось, никакого впечатления не произвело. Он только улыбался и продолжал ковыряться в носу. Брайан не поверил своим глазам. Как костлявому вообще удалось добиться оправдания, он не знал, но занервничал.

Судя по всему, ходом событий все были вполне довольны. Врачи улыбались, а дежурные медсестры вновь стали проявлять дружелюбие. Чувствовалось, что все напряжены.

Наутро костлявого снова увели. Всю ночь он трясся как осиновый лист. Должно быть, понимал, что с ним будет.

В обед в палату вместе с солдатом СС вошел молодой офицер службы безопасности. По его распоряжению пациенты перешли к окнам напротив того ряда кроватей, где лежал Брайан. Спорить никто не стал. Брайан подошел в числе последних, а потому оказался во втором ряду — следить за происходящим можно было, лишь стоя на цыпочках. В этом положении обзор ему закрывали оконные решетки, потому он вытянул шею и положил голову на плечо стоявшего впереди.