Дом алфавита

Дитер Шмидт смотрел на него холодно.

— А я, черт возьми, считаю, что об этом ты нам должен рассказать!

Ланкау предупредили раздавшиеся в коридоре шаги. Когда к ним вошла сестра Петра, все лениво разлеглись. На то, что Ланкау оказался на другой постели, она внимания не обратила. Интересовал ее только Джеймс.

В ту же ночь симулянты возобновили перепалку про ценности в грузовом вагоне и Почтальона. И про Брайана.

Дело приняло скверный оборот. Джеймс едва мог пошевелиться. Казалось, тошнота не уйдет никогда. У него началась лихорадка. Раньше Брайана никогда не забирали на процедуры так надолго. Заволновалась вся палата. Естественно, по разным причинам.

С одной стороны, Джеймс от всей души желал, чтобы Брайан поскорее вернулся — целым и невредимым. Обычно сеанс шоковой терапии занимал столько времени, если у пациента начинались судороги. В таком случае на него уходила еще пара часов. Но с другой стороны, Брайана могли перевести в другое отделение. И хотя это означало разлуку и неизвестность, в конечном счете для Брайана так лучше.

Проходили часы, и симулянты все больше настраивались убить Арно фон дер Лейена, как только его приведут. Перешептывание действовало Джеймсу на нервы. Сам он тоже стал предметом их тихой дискуссии, но в данный момент они явно чувствовали, что он под надлежащим контролем. Красноглазого и Человека-календаря они вообще не замечали.

Вопреки обыкновению, самым молчаливым оказался Крёнер. Ланкау предложил обмотать вокруг шеи Брайана простыню и вытолкать его из окна. Крёнер заворчал и помотал головой. Перевели их всего несколько часов назад. Самоубийство в маленькой палате — сомнительное предприятие.

— Допрашивать будут всего шестерых, — произнес он наконец. — Вы правда уверены, что выдержите перекрестный допрос?

А потом застыл Крёнер. Ответ пришел с неожиданной стороны.

— Я выдержу!

В темноте раздался новый голос — властный и ледяной. В палате даже как будто стало светлее.

— А вот выдержите ли вы, уже сомнительно.

Заговорил лежавший ближе всего к Джеймсу человек — сосед Брайана, невзрачный, угловатый, с красными глазами — Петер Штих.

— Господа, рад вас поприветствовать: наше знакомство долгое время было односторонним.

Судя по звукам, доносившимся с кроватей Крёнера и Ланкау, они уже сели. Джеймс не сводил глаз со Штиха.

— Стойте где стоите, герр штурмбаннфюрер!

Услышав обращение по воинскому званию, Дитер Шмидт остановился перед кроватью Джеймса.

— Вы прекрасно справились. Я очень доволен вашей верностью и немногословностью. Благодаря вам мы сильно продвинулись к цели. Возвращайтесь на свое место. А что касается вас, господа, — произнес он, отмечая, что к нему приковано внимание всей палаты, — раз уж мы так далеко зашли, разрешите представиться. Вы уже наверняка поняли: я и есть тот самый человек, кто столь долгое время преследовал вас в мыслях как Почтальон.

Эффект он произвел неожиданно слабый. Доносившееся с кровати Хорста Ланкау ворчание тут же прервал Крёнер:

— Вот как! Глядите-ка! Отборное общество у нас тут образовалось!

Крёнер кивнул красноглазому без малейшего удивления:

— Личину сбросил сам предводитель. Надо сказать, замаскировался он занятно. И очень хорошо!

— Так будет и впредь. — Иронию Крёнера Почтальон проигнорировал. — Как уже было сказано, общество у нас отборное. Нужно ли напоминать, что у того, кого вы, господа, намереваетесь препроводить в другой мир, в этой палате самое высокое звание? Разумеется, я ваше мнение разделяю. Арно фон дер Лейен ведет себя не как сумасшедший. На самом деле я тоже уверен, что он абсолютно здоров, как вы, господа, да и я сам. Я видел, как он делает то, чем ему заниматься не следовало бы. Например, таблетки прячет! Но если говорить о фон дер Лейене, нам стоит учесть другую загвоздку. Сомневаюсь, что заслуги оберфюрера фон дер Лейена известны вам так же хорошо, как и мне.

— Да он тот еще козел! — Ланкау фыркнул. — Умненький мальчик: из тех, что стоят и смотрят, как другие дерутся, а себе потом заслуги присваивают!

Насмешка Ланкау касалась всех, кто был выше его по званию. В палате единственным таким человеком оказался Арно фон дер Лейен.

— Этого козла поймать было легко. Как испуганную собачонку!

— Может быть. Но да будет вам известно: он тот еще приспособленец. Задницы лизать он, естественно, умеет, но, кроме того, он преданный — настоящий нацист. И что немаловажно, должен я добавить, одно из доверенных лиц Гитлера. Для Берлина — святой. Но несмотря на весь этот внешний блеск, я остаюсь при своем мнении: вам надо радоваться, что поймать его оказалось так легко, герр штандартенфюрер Ланкау. Тот Арно фон дер Лейен, кого я знаю, не только вундеркинд — он и убивать прекрасно умеет.

Красноглазый медленно огляделся и утвердительно кивнул. На него с сомнением и неодобрением смотрел Ланкау.