Дом Анны

Лей: – Вы меня запутали, профессор…С одной стороны вы говорите, что дети должны стереть образ плохих родителей из памяти, а с другой – сомневаетесь в том, что родители плохие и дети проблемные…Так?

Брод: – Иоганн, ситуация намного сложнее…Намного. Да, я сомневаюсь, но мне сложно объяснить, трудно распутать эти нити, которые за столько лет так переплелись…Теперь это какой-то котел, в который попадают и нужные продукты, и совершенно случайные…Это странная смесь. Я просто хотел Вам дать какие-то наметки. Ориентиры. Вам будет очень трудно понять, где правда, а где ложь…Но я хочу, чтобы Вы подходили к своей работе не рационально, а пытались вникнуть в самую суть проблемы…Понимаете?

Лей: – Понимаю.

Брод: – Каждый пациент это целый мир. Вселенная. Часто, даже более сложная система, чем мы – врачи. Те, которые погружаются в этот чуждый и незнакомый мир. А ведь нам надо как-то ориентироваться в нем. Придумать лечение, найти нужные средства, которые изменят эту вселенную. Позволят ее обладателю существовать в нашем обществе. Снимут агрессию, нетерпимость….

Лей: – Знаете, профессор, я вспомнил одну историю…Хочу поделиться с Вами.

Брод: – Очень любопытно.

Лей:– Я работал вожатым в школьном лагере. Во время учебы в университете…Мы работали вместе с другом. У нас в отряде был один мальчик. Владимир. Ему было всего 12 лет. Друг говорил, что этот парень – самый свободный человек из всех подростков. Да, Владимир был не такой, как все…Он декламировал наизусть Гёте. Знал программу по математике старшей школы. И даже больше. Какие-то нестандартные способности для его возраста. Разбирался в растениях, которые росли в лесу, и мог подробно описать их…Говорил по-английски, как на родном языке. Словом, он выделялся. Мы с другом часто ссорились из-за него. Мальчик никогда не участвовал в общих занятиях. Ему разрешил мой друг. Утром, после завтрака, этот мальчик вставал около столовой, вытягивал руку и ждал, когда его начнут кусать комары. Они садились ему на руку, и он с наслаждением убивал их и считал вслух, сколько он убил: «Сто, сто один…». Иногда доходило до тысячи. Его рука распухала, друг смазывал ее средством от укусов. Я предлагал прекратить это безумие. Ведь у ребенка была мать, которая могла приехать в лагерь, и увидеть, что за ее ребенком плохо следят. И позволяют ему такие странные выходки. Однажды, Альберт, мой товарищ, катался на байдарке, вдали от лагеря и наткнулся на костер на берегу реки. Был поздний вечер. Он увидел, что около костра сидел Владимир. У него были разодраны ветками обе щеки. Альберт забрал его оттуда, никому не сказав, что мальчик сбежал из лагеря. Как он туда добрался – загадка. Но дело не в этом…Так вот…Вся эта история с комарами закончилась чудовищно…Просто чудовищно. Владимир мечтал убить десять тысяч комаров, поэтому он уходил на болота и скармливал свою руку там. Он был просто одержим этим. На болоте комаров было намного больше. Но на болотах работал бульдозер. Огромный. Тонн на 50. Он расчищал лес для строительства новых корпусов лагеря. И ребенок был предоставлен самому себе, никто не следил, где он и что он делает, потому что Альберт считал, что этого ребенка нельзя ограничивать. Когда он не появился на ужине, мы с другом пошли искать его на болота. Видимо, мальчик прятался в камышах, и бульдозерист не заметил его. Владимира расплющило гусеницами. Прямо поперек спины. Я перевернул его и у него изо рта вывалились кишки. Альберт заплакал. Мы хотели тайно вывезти его тело оттуда, чтобы дети ничего не узнали…Но тело пришлось оставить прямо там, на болотах…Вывести было не на чем. «Скорая» обещала приехать только в полночь. Альберт и я просидели там несколько часов. Комары были кошмарны. Мы едва спасались от них. Они сплошь облепили все тело мальчика. Только за полночь приехала полиция и врач. Мы поехали с ними….Альберту пришлось звонить матери Владимира….Вы не поверите…Она была совершенно спокойна. И даже сказала, что не будет предъявлять нам обвинений в преступной халатности. Представляете?

Брод: – Любопытно…

Лей: – Мать сказала, что ребенок с детства наблюдается у психиатра.

Брод: – Вот как?

Лей: – Я не знаю, в этом ли причина ее спокойствия…Но мы могли бы понести уголовное наказание за свою плохую работу…Впрочем, Владимир был из отделения, которым руководил мой друг. Это был не мой подопечный.

Брод: – Иоганн, вы прекрасно представляете, что такое отсутствие контроля. Безрассудное и безответственное отношение к детям. Особенно к необычным. Именно они и требуют повышенного внимания. Иначе, все может закончиться трагически. Все верно. Прекрасная история…

Лей (задумчиво): – История, конечно, чудовищная…Мать приехала в строгом костюме. На огромном джипе. Молча забрала тело. Не сказала нам ни слова. Внешне – словно статуя. Полная отрешенность. Я потом узнал, что она известная балерина. Уже бывшая. Но, к сожалению, я забыл фамилию…

Впрочем, разве это важно? Вот я вспомнил такой страшный случай…Хотя, честно говоря, я никогда и не забывал. Сейчас мне кажется, что у нее могли бы отобрать ребенка.