Дом Анны

Самуил: – Отец Ферапонт, я очень надеюсь, что вы понимаете, и верите, что есть одна Церковь – организация со своими четко очерченными границами, а все, что, так или иначе, вне этих границ, заблуждение и погибель.

Ферапонт: – А вот Иоанн Максимович всю свою жизнь прослужил, так сказать, в «расколе». Разве нет? И Максим Исповедник…Аж в 7м веке…

Исайя: – Это вас лжестарцы научили?

Ферапонт: – Вы люди образованные…А простых вещей не знаете. Церковь – это не только организация, а прежде всего, тело Христово, напоенное Духом. И границ у него видимых нет.

Самуил: – Мы о другом говорим.

Ферапонт: – Мы ведь не говорим, что мусульмане или буддисты – еретики или раскольники. Для того, чтобы быть еретиком или раскольником, нужно быть христианином. Но ко мне-то это какое отношение имеет?

Исайя: – Новая метла метет по-новому…

Ферапонт: – А когда сломается, под лавкой валяется? Я никогда не был раскольником. И ничего подобного не высказывал.

Самуил: – Ну, вы восемь месяцев не служили, и были отосланы на дальний скит и фактически жили там, как трудник…

Непослушание. Пренебрежение авторитетом и мнением игумена. Это мини-раскол.

Ферапонт: – В Евангелии есть история, когда вернувшись однажды к Христу, апостолы рассказали Ему, что встретили человека, творящего чудеса Его именем, и запретили ему. Христос же ответил: Не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня.

Исайя: – А вы знаете, что в селе, где вы служили пять лет назад, перед вашим приездом скончался внезапно директор школы? Он был абсолютно здоровым человеком…

Ферапонт: – Помилуйте, а это-то к чему? Уж не думаете, что я его убил, чтобы мне досталось место в его доме? Это промысел Божий.

Исайя: – Странная история. Правда, вы там никогда не были прежде, и он преставился накануне вашего приезда.

Ферапонт: – Да там приход состоял из одних бабушек. Да и какое я отношение имею к этому?

Исайя (игнорирует вопрос): – Какие-то вокруг вас странные истории…

Ферапонт: – А вокруг вас совсем не странные.

Самуил (раздражительно): – О чем это вы?

Ферапонт: – О ваших историях.

Исайя: – Да, о чем?

Ферапонт: – Не знаете? Неужто? Матушка Мария скончалась на следующее утро….Царство ей Небесное (крестится).

Исайя: – Не знаю я никакой Марии…

Ферапонт: – Конечно, не знаете, или не помните…

Самуил: – Пойдемте, отец Исайя, мы узнали, что хотели.

Ферапонт: – А вы об Авеле вспоминаете?

Самуил: – О ком?

Ферапонт: – Тоже забыли?…

Исайя встает из-за стола: – Всего хорошего, отец Ферапонт.

Самуил молча выходит.

Ферапонт: – Спаси, Вас, Господь! Спасайтесь, отцы.

Не забывайте о праведном Авеле…

Год спустя.

Ближе к вечеру. Заброшенный уголок деревянной части города. Плотно закрытые ставни. Даже свет не пробивается наружу. Начало осени.

Действующие лица:

Полина – студентка провинциального вуза, около 17-18 лет.

Иеромонах Ферапонт.

Старуха – бывшая медсестра

Старуха из храма

Артюхин – отчим Полины, около 40-45 лет, крупный чиновник местного масштаба

Полина стучит в дверь. Никто не отзывается. Стучит громче. Настойчиво.

Полина: – Неужели уехала? (тихо)…

Старуха: – Иду, иду.

Открывается дверь. Грохочут затворы. Выглядывает бабушка лет 70. Обыкновенного вида. Невысокая. Промасленный фартук. Безрукавка из овчины. На голове черный платок.

Старуха: – Кого там чёрт принес? (усталый голос).

Осматривает Полину: – Да ты с ума сошла (удивленно и испуганно).

Полина: – Я деньги принесла.

Старуха: – Ты не в себе, что ли, девонька? Иди в больницу. Какие проблемы-то? До тюрьмы решила меня довести?

Полина: – Ну, пожалуйста, последний раз…

Старуха: – Да как так можно?…Ладно, нечего стоять на улице, заходи.

Полина входит в дом. Старуха ведет ее, держа за руку.

Старуха: – Ну, садись, поговорим…

В комнате горит толстая восковая свеча. Мягкий душистый запах. Старуха подвинула Полине венский стул. Садятся за стол.

Полина: – Вот деньги (протягивает).

Старуха: – Вот, что я тебе скажу, милая. Ты четвертый раз приходишь. Я в толк не возьму – ты дура что ли? Убери свои деньги…

Полина: – Бабушка, так получается…

Старуха: – Что получается-то? Ты с кем живешь-то?

Полина: – С отцом. Правда, он не родной. Отчим

Старуха: – Не поняла? (хватается руками за голову)…С отчимом?

Полина: – Не могу я в больницу. Узнать могут. Город небольшой. Его все знают.

Старуха: – Так пусть везет тебя в другой город…

Полина: – Не повезет. Убью я его (плачет).

Старуха: – Ну и негодяй…А мать что? Умерла поди?

Полина: – Давно. Мне 10 лет было.

Старуха: – Ты послушай меня, старую грешницу, я одной ногой в могиле стою, другой – в аду. Ты хочешь, чтобы мне никакой надежды не осталось? Я уже полгода не принимаю никого. Все. Не могу я. Мне сны снятся, что я по горло в крови стою, а надо мной черти кружат. Я уже не сплю полгода – так, забытье…И в Церковь я войти не могу. Не осталось внутри ничего – я как ящик камнями холодными набитый. Хотя есть хороший человек…Два раза я с ним говорила. Утешил…Эх…Я и себя погубила, и тебя…