Дом Анны

Ферапонт: – Верно. Но откуда мы знаем, куда. По внешним признакам? Пустое занятие – судить о другом. Промысел Божий – тайна Божия, и никто не знает его, даже Ангелы. А уж тем более, люди. Зачем нам вставать на место Бога?

Михаил: – Так, что же теперь, Сталина оправдать?

Ферапонт: – Где логика? Евреев, кто революцию организовал, ты оправдать пытаешься. А Сталина осудить. Только есть разница между ними. Кто хочет и может увидеть – увидит.

Евреи были либо атеистами, либо безбожниками воинствующими. Или настоящими иудеями. Никакие они не были наши. И вышли они извне. А кем был Сталин – одному Богу известно. Я знаю, что он был крещен в православии и был отпет Православной Церковью.

Михаил: – По делам их узнаете…

Ферапонт: – Несомненно. Только никто не может утверждать, что Сталин не стал благоразумным разбойником. Как и наоборот. Это тайна Божия.

Михаил: – А тысячи мучеников за веру от безбожной власти?

Ферапонт: – А разве христиане должны выбирать времена? Я всегда считал, что умереть за веру – нет выше подвига для нас. Не было бы попущения Божьего, ни один волос не упал бы с головы.

Михаил: – Что же нам теперь, тирану рукоплескать?

Ферапонт: – Рукоплескать не надо. Но трезвую позицию иметь стоило бы. Безопасность – худшее из гонений.

Михаил: – Странный ты какой-то. Может еще назвать его – орудием Бога по вхождению в Царство Небесное.

Ферапонт: – Отчасти, да.

Михаил: – Вот как?

Ферапонт: – Мое мнение такое – земная история в глазах Бога и в глазах людей – совсем разные истории. И редко оценки совпадают.

Михаил: – Ну, как же так? Заповеди Божьи – вот фундамент. И мы, встав на этот фундамент, можем давать оценку.

Ферапонт: – Оценку можем давать. Но вот Промысла Божьего в этих событиях мы можем никогда не понять. Я об этом. А в иных событиях нет ничего, кроме человеческого.

Михаил: – Понимаю тебя. Но какая-то радикальная у тебя позиция.

Ферапонт: – У меня жизнь такая. Как огонь на ветру. Конечно, кто-то хочет теплиться едва, или бежать коротким ручейком в лесу – тихо и незаметно. Без крутых берегов. Без поворотов. Я повесть переделаю. Не волнуйся. Сделаю ее пожестче.

Михаил: – Вот какой ты вывод сделал. Я не люблю эпатаж. Не люблю радикализм.

Ферапонт: – Только это и может расшевелить человека. Если это не эпатаж ради эпатажа. А громкий стук в дверь чужой души. Или даже не стук, а удары в эту дверь со всей силы.

Михаил: – Пишешь сейчас что-то еще?

Ферапонт: – Пишу. Но времени мало. Писательство предполагает некоторую праздность.

Михаил: – Праздность? Мне кажется, что неудачное это слово. Не верное.

Ферапонт: – Отчего же? Праздность – это отсутствие полезных для тела дел.

Михаил: – Праздность – грех. Надо точнее подбирать слова.

Ферапонт: – У этого слова есть и иные значения. Безделье для тела не означает праздности духа. Например, китайский иероглиф «праздность» означает еще и «отдохновение», «умиротворение».

Михаил: – Мы же не китайцы, отче.

Ферапонт: – Мир гораздо разнообразнее, Миша. Что мы спорим? Я имею в виду отход от мирских дел ради творчества. А не ради пустого времяпрепровождения.

Михаил: – У Ефрема Сирина – праздность – главный грех.

Ферапонт: – Отвечу я тебе словами Святителя Василия Великого. Не всякая праздность является недугом, она может быть и благом. Есть благая и дурная праздность. «Как не всякий труд полезен, так не всякая праздность порочна». Слышал такое?

Михаил: – Кто это сказал? Василий Великий?

Ферапонт: – Тихон Задонский, Мишенька.

Михаил: – Не знал. Я все больше Ильина читаю. Патерики древние.

Ферапонт: – Я это двадцать лет назад читал.

Михаил: – Это всегда полезно.

Ферапонт: – Для каждого – свое слово. Свое питание. Для младенцев – молоко, для взрослых – твердая пища.

Михаил: – Отче, мы же братья с тобой по вере. Не обижайся на меня.

Ферапонт: – А что мне обижаться? Из-за повести?

Михаил: – Ну, да.

Ферапонт: – Я думал, что ты обидишься. У меня нет никаких обид. Переделаю всё и дело с концом. Там и, правда, сумбурные есть места. А может, и совсем ее заброшу

Михаил: – Вот и хорошо. Видать, досталось тебе, отче? Нет? Ты писал мне, что гнали тебя.

Ферапонт: – Что об этом вспоминать? Сейчас все иначе.

Михаил: – Я ведь тоже пишу. Мне думается, что надо быть точнее, правильнее, когда пишешь.

Ферапонт: – Как рафинированное масло?

Михаил: – Ну, какой ты, право. Любишь ёрничать, уколоть. Не совсем. Но в святоотеческой традиции. Для меня древние патерики – пример.

Ферапонт: – Миша, но патерики – это назидательные истории из жизни святых. Не художественные произведения.

Михаил: – Но там все в рамках традиции. Нет шагов вправо или влево. Я за золотую середину. Я о самом принципе. О воплощении идеи.

Ферапонт: – Даже самые безобидные истории из жизни святых могут быть соблазнительны.

Михаил: – Не может такого быть.

Ферапонт: – Мы проповедуем Христа распятого. Для иудеев соблазн, для эллинов – безумие. Разве нет? В чьи руки попадет книга? Даже среди верующих нет единомыслия. О чем ты говоришь?

Михаил: – Разномыслие в частностях не отменяет единства в главном.