Дом аптекаря

Они заплатили за вход, поднялись сначала по широким, потом по узким ступенькам и, толкнув дверь, оказались в крохотной церквушке. По обе стороны от центрального прохода стояли расположенные двумя ярусами стулья.

В церкви никого не было.

— Бессовестный турист, вот ты кто, Майлс! Куда ты меня притащил?

— А на что это похоже?

— На церковь, конечно.

— Точно, это и есть церковь. Тайная церковь, устроенная в доме. Ее построили католики во времена гонений в 1578 году. Городской совет оказался в руках протестантов, и католикам пришлось уйти в подполье.

Рут наморщила нос.

— Не самое подходящее выражение для церкви на чердаке. Тебе не кажется?

— Ну хорошо, не в подполье. Скажем так…

— Они ушли ближе к Богу, вот как. Провели этих протестантов. Утерли им нос. Но не скажу, что они так уж прятались. Посмотри, даже хренов орган сюда притащили!

Майлс поднес палец к ее губам:

— Выражайся не так экспрессивно, милочка.

Проходя мимо алтаря, Рут с трудом удержалась, чтобы не опуститься на колени. Впрочем, импульс пропал так же быстро, как и появился. Она с отвращением и ужасом посмотрела на палец, только что изобразивший на груди неясное подобие креста. Палец сделал это сам по себе. «Превращаюсь в католичку, — пронеслось в голове. — А ведь меня даже паписткой не воспитывали. Я даже не вероотступница, и вот, нате вам».

Должно быть, дело в ладане… что-то есть такое в воздухе…

Они уселись на три красных стула в первом ряду: Рут заняла один, а Майлс разместил свои здоровенные ляжки сразу на двух. Она повернулась, прошлась взглядом по обеим галереям.

Никого.

— Итак, на чем мы остановились?

— На третьей пометке.

— Напомни. Что там было?

— Альт-Аусзее — Мюнхенский коллекционный пункт. Тебе это что-нибудь говорит?

— Конечно. Музей в Линце существовал только на бумаге, а Гитлеру надо было где-то хранить награбленное. И место должно было быть безопасное, учитывая, что по всей Европе шла война. Надежное, безопасное место, которое трудно найти. Темное. С постоянной влажностью и температурой — иначе вместо сокровищ получишь груду отсыревших, заплесневевших полотен.

— Таким местом могла быть, например, соляная шахта.

— Что-то вроде Альт-Аусзее. Это ведь неподалеку от Зальцбурга, верно? По-моему, само название города переводится как «соляная гора».

— Точно, около Зальцбурга. Есть там такой шикарный летний курорт — Зальцкаммергут. Альт-Аусзее — это огромный комплекс длиной почти два километра. Внутри горы. Когда подручные Гитлера обследовали его, то нашли даже маленькую потайную часовенку — вроде этой — с картинами религиозного содержания. Полотна были в хорошем состоянии, и они поняли — это то, что надо. Пришлось, конечно, заниматься оборудованием. А потом туда зачастил маленький паровозик. Гентский алтарь, «Мадонна» из Брюгге, позднее — неаполитанские шедевры из Монте-Кассино. В общей сложности около семи тысяч картин.

— А потом положение на фронте изменилось. И что?

— Когда немецкие армии стали отступать, Гитлер объявил политику «выжженной земли». Местный гауляйтер, некто по фамилии Айгрубер, понял указание слишком буквально и немного перестарался. Попытался взорвать шахты со всем содержимым. В последний момент его успел остановить Кальтенбруннер, шеф безопасности СС. В общем, вместо того чтобы отправить все в загробный мир, они лишь взорвали вход в шахты, замуровав сокровища до лучших времен.

— Тогда, если моя догадка верна, третий штамп — это штамп американцев, так?

— Третьей американской армии. Они заняли Альт-Аусзее. А еще раньше нашли списки коллекций замка Нойшвайнштайн, которые составлял рейхсляйтер Розенберг. Там были не только картины, но и скульптуры, доспехи, мебель, книги… можешь продолжить сама. Американцы конфисковали в Мюнхене здания, принадлежавшие нацистской партии, и назвали это все — догадайся с трех раз!

— Мюнхенский коллекционный пункт!

— Верно! Все трофеи перевезли туда. Огромная работа. Предметы искусства разделили на три категории. Категория А — предметы, украденные из общественных и частных коллекций. Категория В — предметы, за которые немцы выплатили прежним владельцам какую-то компенсацию. И категория С — то, что принадлежало немцам на территории американской зоны оккупации. Между прочим, янки даже пытались отправить последние на хранение в Штаты.

— На хранение? Где-то я это уже слышала…

— Конечно, слышала. Вспомни нашего старого доброго хранителя. Начались протесты, появился так называемый Висбаденский манифест. Чего американцы меньше всего хотели, так это того, чтобы их ставили на одну доску с гадкими наци. Хотя некоторые остолопы не устояли перед искушением.

Вверху, на галерее, что-то скрипнуло.

Оба оглянулись.

Скрип не повторился.

— Говорю тебе, эти деревянные дома все равно что живые. Небольшое изменение температуры — и все начинает шевелиться: балки, стропила… Где-то что-то расширяется, где-то сжимается. Жуть.

Рут потерла подбородок.

— Картина ван дер Хейдена… — начала она. — То есть картина Лидии…

— Она сейчас в коллекции «НК», милочка, а следовательно, на данный момент ничья.