Дом без воспоминаний

С помощью наводящего предмета гипнотизер устанавливает тесный контакт с пациентом. Пластинка синьора Б., маятник, спираль, маленький электрический фонарик: выбрать можно все, что угодно. Отец объяснял, что некоторые из его коллег предпочитают прикосновения или голос. Но более практично использовать «случайный артефакт» или «постоянный фетиш».

Вопрос отца не застал Пьетро врасплох: на самом деле он уже давно об этом думал.

– Я буду использовать метроном, – заявил он.

В дальнейшем разные экземпляры сменяли друг друга на столике в его кабинете: обычный механический, затем цифровой и, наконец, электронная модель семидесятых годов, которой он пользовался в последнее время. Пьетро выбирал их тщательно, вслушивался в звук, который издавал механизм, различал тончайшие его оттенки. Но в тот день у него был метроном со стрелкой, в металлическом корпусе. Вообще-то, он уже какое-то время всегда носил прибор при себе.

– Очень хорошо, – похвалил синьор Б. – Еще нам понадобится зеркало.

Санитары сняли его со стены одного из больничных туалетов, принесли в палату Амбры и поставили прямо перед ее кроватью.

– Ты встанешь у нее за спиной, – объяснял синьор Б. – Так, чтобы она видела твое отражение и свое тоже. Едва ты погрузишь ее в транс, твой образ заменится образом отца.

Глаза девочки все время будут открыты.

Дозу морфина, которым врачи снимали физическую боль, снизили, чтобы девочка пришла в сознание настолько, чтобы процедура стала возможной. С напряженными нервами, с сильно бьющимся от волнения сердцем Пьетро приступил к своему первому опыту детского гипноза. Поразительно, однако: по мере того как Амбра впадала в забытье, он сам расслаблялся. Вначале синьор Б. шептал ему на ухо указания, потом перестал.

По-прежнему стоя позади нее, Пьетро взял ее за руку и крепко сжал. Потом, используя воспоминания, накопленные Амброй за восемь лет жизни, вызвал в ее воображении фигуру отца, в надежде, что она материализуется в зеркале.

Когда девочка улыбнулась, он понял, что папа явился и дочка видит его.

Пьетро заговорил с ней от лица родителя, с нежностью, но общими фразами, поскольку ничего не знал ни о человеке, которого представлял, ни об отношениях, какие сложились у него с дочерью. Поразительным было то, что она не почувствовала разницы.

Амбра в самом деле слышала голос отца.

Он сказал, чтобы девочка держалась и не отчаивалась, пообещал, что скоро боль исчезнет навсегда. Пьетро не верил в загробную жизнь и не мог гарантировать, что ее там ждет встреча с чем-то или с кем-то – например, с мамой. Но осознал, что Амбра не искала утешений такого рода. Она хотела увидеть отца по совершенно определенной причине.

У девочки было для него сообщение.

– Гвендалина осталась на дне зеленого шкафа. И если она плачет, мне тоже больно.

Пьетро записал эти странные слова, чтобы передать их тому, кому они были адресованы, убежденный в том, что отцу Амбры будет понятен их смысл.

Потом заметил, что дыхание девочки становится все слабее. Выражение ее лица в зеркале подсказало ему, что Амбра, умиротворенная, уже не испытывает боли. Пришло время расстаться навсегда.

Он велел ей закрыть глаза и отпустил.

Видел в зеркале, как она удаляется, словно уплывает по неведомым волнам серебристого моря. Когда Амбра перестала сжимать его руку, Пьетро понял, что девочки уже с ними нет.

Много раз он слышал от синьора Б., что «наш разум куда сильнее, чем наше сознание», и что «разум в своем могуществе обманывает сам себя», но никогда не понимал до конца смысла этих высказываний. Теперь убедился на опыте, насколько все это реально. И узнал, что обладает действенным инструментом, позволяющим вторгаться в жизнь других людей, чтобы улучшить ее.

Последний акт дарения со стороны синьора Б. совершился у постели умирающей девочки. Все, что можно было передать, было передано.

Поэтому, когда Пьетро Джербер встретился с отцом Амбры, который, как все и предвидели, явился к изголовью дочери слишком поздно, он уже был в полной мере улестителем детей, мастером наводить на них сон. Хотя сон, в который он погрузил свою первую пациентку, оказался непробудным.

Когда он сообщил отцу последние слова его девочки, тот впал в полное недоумение. Бедняга, за короткое время потерявший всю свою семью, совершенно уничтоженный болью, понятия не имел, кто такая Гвендалина, и уверял, что в их доме никогда не было зеленого шкафа. Поскольку он должен был спешно принять решение, позволить ли изъять органы Амбры, чтобы смерть ее не была совсем уж напрасной, Пьетро счел за лучшее не настаивать и больше не морочить ему голову этой историей, объяснив себе странные фразы предсмертным бредом.

Через несколько лет, когда синьор Б. уже скончался, а Пьетро стал его достойным преемником, отец Амбры явился в мансардный кабинет. Вначале Джербер не узнал его; но когда понял, кто перед ним, прошлое мгновенно вернулось.