Дом без выхода

— Я, конечно, понимаю, что Тина Сергеевна очень занята на службе, — продолжала Виолетта. — Но может быть вы, как руководитель, могли бы хоть немного сократить объем выполняемой ею работы? Ведь она практически не бывает дома, совсем не общается с детьми. А им обидно. Сашура постоянно спрашивает у меня, любит ли его мама. Представляете? У меня спрашивает, потому что спросить у нее он просто не может.

Стас помрачнел, Виолетта же заливалась соловьем:

— А Катенька? Ведь с каждым днем они все больше отдаляются друг от друга! У девочки сейчас опасный возраст, с ней все, что угодно, может случиться. Какая-нибудь дурная компания, выпивка, ранний секс или, избави боже, наркотики! Конечно, я, как воспитательница, присматриваю за ней, пока она на глазах. Но ведь Катя не все время дома. Школа, приятели, встречи с Марьяной Юрьевной… А еще эта ее влюбленность в Виктора Цоя! Кто, как не мать, должна следить за тем, чем и как она живет, знать, что у нее на душе? А Тине Сергеевне просто некогда. Не сомневаюсь, что Тина Сергеевна великолепный специалист и вашей фирме будет очень трудно полностью обойтись без нее, но…

— Да не такая уж она незаменимая! — не выдержал Стас. — У меня в фирме полно талантливых ребят, целый отдел отличных архитекторов. И не с таким самомнением. По мне, так лучше бы Тина вообще перестала работать, занималась бы домом и детьми.

Виолетта добилась своего — ей удалось задеть Стаса за живое. — Раз уж у нас пошел такой серьезный разговор, то давайте присядем! — Она кивнула на стоящие у стены шезлонги, опустилась в один из них и вытянула стройные ноги, но Стас не обратил на них никакого внимания. Он неловко присел на краешек сиденья, готовый в любую минуту встать и уйти.

— Я даже не знаю, что делать, Виолетта Анатольевна, — признался он. — Думаете, я слепой? Сам не вижу, как она относится к детям? Но Тина и слышать не хочет о том, чтобы бросить работу.

— Так поговорили бы с ней. — Виолетта тщетно пыталась поймать его взгляд. Стас, не отрываясь, смотрел на дрожащую ярко-голубую воду бассейна. — Объяснили бы все, убедили, потребовали наконец. Ведь вы мужчина, глава семьи, неужели она вас не послушает?

— Все гораздо сложнее. — Он теребил край белоснежного полотенца с голубой эмблемой «Adidas». — Понимаете, у Тины вся жизнь в работе. Архитектура — это ее призвание, она только этим и интересуется, только для этого существует. А дети… Как бы это вам объяснить? Понимаете, есть же на свете люди, начисто лишенные музыкального слуха. Они ведь не виноваты в том, что им медведь на ухо наступил: просто не дал Господь, вот и все. Так же и у Тины. Ну нет в ней, нет от природы, тепла, любви, материнских чувств, не дано ей! Но разве можно ее за это винить?

— Но вас-то она любит, и очень сильно. Впрочем, — Виолетта еле слышно вздохнула, — разве можно вас не любить? Такого мужчину, как вы.

Старуха захихикала, но Стас пропустил комплимент мимо ушей.

— Я тоже люблю Тину, люблю детей и хочу, чтобы у нас все было хорошо. Но не получается. Видите ли, Виолетта Анатольевна, иногда мне кажется, что судьба не дает человеку именно то, что ему необходимо. Взять, к примеру, Марьяну. Она удивительно добрый человек, в ней целый океан любви, хватило бы на десяток ребятишек, но она не может иметь детей. А Тина… Тут все с точностью до наоборот.

Он так тепло говорил о Марьяне, что Виолетта вдруг почувствовала острый укол ревности. Крутившаяся вокруг Старуха тотчас это поняла и принялась подначивать:

— Ха-ха! Это Марьяна-то добрая? Знал бы он! А ты скажи ему, что она задумала, что вы с ней замышляете! — Но Виолетта заставила себя не реагировать на ее слова.

— А чем именно вас обделила судьба? — вкрадчиво спросила она.

— Меня? — Стас задумался. — Наверное, у меня обратный случай. Мне дано больше, чем нужно. И еще неизвестно, что хуже…

— Вы удивительный человек, Станислав Алексеевич, — снова вздохнула Виолетта, на этот раз громче. — Никогда не встречала таких, как вы, хотя не теряла надежды… Вы произвели на меня очень сильное впечатление. Знаете, — она как бы случайно взяла его за руку, и Старуха злорадно отметила: "Ого! Да тут уже в ход пошла тяжелая артиллерия!" — я ведь вас давно знаю. Мы как-то встречались у одного моего знакомого, он был вашим клиентом.

— Вот как? И кто он? — Стас мягко, но настойчиво высвободил руку.

— Яков Белецкий, врач-психиатр. Помните, вы строили для него психиатрическую клинику в Подмосковье, в Назарьеве?

— Конечно, помню, крупный был заказ, целый комплекс на несколько зданий. По-моему, году в девяносто шестом. И как теперь идут дела у вашего друга?

— По слухам, неплохо. Но мы расстались.

— Понятно. — Стас легко поднялся, поправил полотенце на плече, и Виолетта поняла, что аудиенция окончена. Он не поддался ее чарам. Боже мой, что же теперь делать?!

— Извините, мне надо принять душ. Да и вам, наверное, пора, Сашка скоро проснется.