Дом Борджиа

Кардинал с безумной страстью юноши стал целовать ее всю от шеи до паха. Затем раздвинул бедра лысой головой и начал лизать ее. Лукреция в невыносимом экстазе издавала сладострастные стоны, конвульсивно сжимая его голову своими бедрами.

Кардинал сорвал с девочки рубашку и лихорадочно сбросил свои одежды. Голый, он повернулся к кровати и увидел широко раскрытые глаза дочери. Хотя бы малышка от страха не выбежала из комнаты, подумал падре. Но эта мысль мгновенно улетучилась, когда Родриго заметил, что девочка, как зачарованная, устремила взгляд на его восставшую плоть.

- О, папа, это намного больше, чем у Чезаре. Я боюсь, - прошептала она.

- Не беспокойся, милая, он грозен только с виду. Ты полностью ему подходишь.

Он пробежал губами по шее девочки и сунул язык ей в ухо, щекотал, пока она не задрожала от избытка чувств и не обняла его за шею. Кардинал не спешил. Опытный соблазнитель, он постепенно готовил свою дочь к решающему моменту...

- Лукреция, радость моя, - прошептал он. - Теперь я дам тебе истинное наслаждение. - О, папа, я так этого хочу!

- Сейчас, сейчас, моя милая.

Он сначала нежно, как поцелуем, коснулся ее сокровища, потом чуть раздвинул створки раковины, не пытаясь проникнуть глубже. Но даже этого усилия было достаточно, чтобы Лукреция издала испуганный вопль:

- Мне больно, больно!

- Я сделаю это нежно, милая, - сказал он. - Немножечко потерпи.

Он сунул язык ей в рот, начал лизать ее губы, она ответила тем же. Он входил в нее осторожно, с каждым толчком углубляя проникновение. Это была просто пытка -держать своего молодца на коротком поводке. Им стало жарко, он ощутил пот у нее на груди и под мышками. Я скоро в ней кончу, подумал он, и тут же непроизвольно сделал глубокий удар. Она дико закричала от боли, но Родриго уже не мог совладать с собой.

- Скоро все пройдет, все пройдет, - исступленно шептал он, приникая губами к уху дочери.

- О, так больно, папа! - Лукреции казалось, что эта пытка никогда не кончится. Громадный стержень, разрывая ее, влезал все глубже и глубже,

Она закрыла глаза, пытаясь остановить слезы, и закусила губу от невыносимой боли. Неужели так бывает с женщинами, когда они рожают ребенка? Она не будет рожать. Никогда!

А кардинал был невменяем. Огонь страсти пожирал его все сильнее, с губ срывались неприличные слова. Предвкушение близости взрыва искажало его лицо.

- О, какое наслаждение, - задыхаясь, повторял он. Дочка, ты лучшая из всех женщин, которых я знал.

- Папа, мне тоже стало лучше. Еще минуту назад это казалось невозможным -я умирала от боли.

"Боже, ты услышал меня!" - кардинал был вне себя от восторга. Ее слова отозвались в душе волной нежности и вместе? с тем странным, садистским порывом, который заставил его резким толчком вонзить копье до предела. Лукреция ахнула - то ли от наслаждения, то ли от неожиданного шока.

- О, Лукреция, моя любовь! - застонал он и обрушился в нее весь со страшной силой. Все исчезло у него перед глазами. Сквозь огонь и ярость чувств Родриго лишь смутно ощущал податливое прекрасное тело дочери, лежащей под ним. Лукреции казалось, будто тысячи демонов насилуют ее со всех сторон. И в этот миг она почувствовала, как горячие струи брызнули в нее, усилив наслаждение. Она ждала нового толчка, но отец, прерывисто дыша, откинулся в полном изнеможении.

- Ты быстро учишься, дочка, - сказал он. - Прости меня, иссяк, как галерный гребец. Тебе было очень больно, милая?

- Да, папа, но боль уже прошла, я счастлива. Она благодарно потерлась щекой о его подбородок, и падре вздрогнул от нежного прикосновения горячей женской руки. Притихший зверек снова ожил. Лукреция взяла его в руку и держала осторожно, как птицу.

- Умница, поласкай его, - сказал с улыбкой кардинал. Лукреция осмелела, все больше возбуждаясь. Ее пальчики двигались живо, словно играя на кларнете. Кардинал осыпал ее поцелуями, спускаясь с холмиков в долину. Лукреция в ответном порыве прикоснулась губами к волосатой груди, стала покусывать соски. Родриго подтолкнул ее вниз. Она все поняла и взяла мягкими губами окрепший стебель. Ах, как ласкали слух кардинала эти возбуждающие всхлипы... Старец изнемогал от наслаждения. Искусные линии нежной спины без единого пятнышка, плавно переходящие в полные ягодицы, роскошные бедра усиливали страсть. Родриго жаждал прижаться к ним, ласкать их, но не мог дотянуться. Он отстранил её и повёрнул к себе спиной. Это был новый, еще неизведанный поворот в их сумасшедшей забаве. Она стояла перед ним на коленях, как жертвенный ягненок в ожидании смертельного удара. А он пальцами раскрыл бутон и с дрожью невероятного желания опять пронзил ее. Лукреция застонала от сладостной боли. Каждый толчок заставлял ее стонать, извиваться, выворачиваться наизнанку. Казалось, этой сладкой пытке не будет конца. Почти теряя сознание, она вдруг почувствовала внутри себя обжигающий взрыв, снежный обвал, приятный и ужасный, невыносимый и желанный, молниеносный и бесконечный. Она закричала и судорожно прижалась к отцу, страстно его лю бя, любя это чувство и страшась его.