Дом Борджиа

-О боже, сейчас, сейчас, потерпи! - пробормотала она, чувствуя, что брат уже вне себя от возбуждения. Лукреция положила голову на гриву лошади. Эта поза наполовину открыла доступ к ней. Однако Джифредо чувствовал себя неловко, не зная, что делать дальше. Он, как слепой щенок, все сильнее тыкался в нее и не мог найти нужного места. Лукреция терпеливо ждала, когда он нащупает гнездышко. Вдруг она дернулась, и юный всадник почувствовал, что попал в маленькую упругую западню, которая сжала его, словно тисками. В бешеном возбуждении он вдавился в упругую плоть, с восторгом ощущая пьянящую сладость запретного плода. Ему было скорее больно, чем приятно. Словно миллионы острых булавок впились в его нежную кожу, но эта боль была возбуждающей, чудесной. Не осознавая свою ошибку, он все глубже проникал в тесную гавань. Лукреция просто не успела сказать ему, что на пути к цели он попал не в ту дверь. Однако упорная атака брата и новизна ощущений остановили ее. Она даже начала помогать ему, ритмично устремляясь навстречу толчкам, ловко подстраиваясь к легкому галопу лошади. С каждым мгновением наслаждение росло, Лукреция чувствовала, что вот-вот наступит желанный миг. И, зарывшись лицом в гриву лошади, она, наконец, ощутила его...

Джифредо, отчаянный мальчишка, совсем потерял власть над собой. В воспаленном мозгу билась только одна мысль: так вот что это такое! Атаки его копья становились все короче и чаще, острее до тошноты, невыносимое и даже пугающее наслаждение усилилось, и, наконец, сквозь судороги и истому внезапно прорвалось облегчение. На несколько секунд Джифредо потерял сознание и едва удержался в седле. Лукреция привстала, как будто после сна. Она успокоила и поблагодарила брата и сделала это так просто и искренне, что чувство стыда сразу покинуло его. Джифредо был рад случившемуся и взволнован новым будущим, которое открыл ему этот день.

Глава 5

Cамым приятным развлечением Иннокентия III с тех пор, как его свалила болезнь, стали воспоминания о прошлых любовных историях. Это единственное, что ему оставалось, ибо врачи запретили святому отцу всякое перенапряжение и на пушечный выстрел не подпускали к спальне фаворитку папы куртизанку Катарину. Увы, несмотря на телесную слабость, чувственность не покинула его, а лежание целый день на спине и необузданное воображение лишь усиливали ее.

Теперь он часто думал о племяннице кардинала Родри-го. Стоило лишь сомкнуть глаза, как перед ним вставали картины одна пикантнее другой. Старец видел себя рядом с прелестной девственницей, готовой со страстью наивной души сделать для него все. И чем выше возносили его грезы, тем больнее и безнадежнее было возвращение к своим хворям и немощам. Грызня за власть, государственные дела, церковные интриги - вся эта мирская суета уже не занимала святого отца. Он молил Бога только об одном: продлить его способность наслаждаться женским телом. Ради этого он терпел назойливых врачей, берег себя.

Иннокентий хлопнул в ладоши и приказал вбежавшему слуге принести виноград. Тот поклонился и вскоре вернулся с большим серебряным подносом, полным янтарных гроздьев. Старец начал медленно жевать ягоды, выплевывая косточки на пол. Его пальцы ощущали тугую прохладную кожицу винограда. Упругие ягоды напоминали ему груди Катарины, нецелованное тело племянницы кардинала Родриго.

А тот неустанно хлопотал о возвращении Лукреции в Рим, выжидая подходящий момент для смертельного удара по Иннокентию. Недели через две она приехала домой в сопровождении свиты слуг. У Родриго опять начался медовый месяц. В перерывах между утехами он наставлял дочь, готовя ее к встрече с престарелым хозяином святого престола. Ради блага народа и государства, внушал он Лукреции не таясь, необходимо устранить Иннокентия. Выжми из него все силы, опустоши душу, и он отправится на свидание к всевышнему. Старый дурак испустит дух при одном взгляде на тебя, самую прекрасную женщину Италии, - нашептывал Родриго дочери.

В назначенный час Лукреция и ее отец были допущены в покои папы. Он выглядел бодрым, сидел, опершись на подушки, остатки волос были тщательно причесаны. Наметанный глаз опытного блудника сразу заблестел: в его клетку попалась чудная птичка. Катарина рядом с ней выглядела бы жалкой пичугой.

Лукреция обожгла хозяина искрящейся голубизной своих огромных глаз и слегка склонила голову.

- Для меня большая честь получить аудиенцию у Вашего святейшества сказала она с неподдельной дрожью в голосе.

- О, мое дитя! Вы одно из тех прелестных созданий природы, которые за доброту и скромность заслуживают самой высокой чести, - ответил папа с улыбкой.

- Моя племянница очень взволнована в присутствии наместника Бога, вмешался Родриго. - Эта встреча была ее мечтой, какое счастье, что она сбылась так скоро.

- Мне трудно говорить, - почти шепотом промолвила Лукреция. - Прошу Ваше святейшество простить меня.

- Дитя мое, подойди и дай мне твои ручки, - сказал Иннокентий ласково. - Не робей. Такая красавица с чистой, набожной душой не должна бояться святого челов ка.