Дом Чародея

– А вы останетесь с нами? Навсегда-навсегда? – с надеждой спросила Норт. Улыбка Джун увяла, да и кровь резко отхлынула от лица. Наверное, как-то так чувствует себя случайная едва знакомая девушка, которую отец-одиночка привёл в гости познакомиться со своим маленьким ребёнком. Только она себя сюда привела сама. Она снова посмотрела на колдуна и успела заметить, как он быстро отвёл взгляд. Она даже не успела заметить выражение его лица, но была уверена, что там не было и следа весёлости.

– Я не знаю, Норт. Это будет зависеть в первую очередь от Персиваля.

– Аа… – протянула Норт и опустила взгляд, как-то сразу приуныв. Наверняка женщины в этом доме были явлением нечастым. Для Джун это означало, что скоро её всё-таки могут выставить из этого дома, что бы там Персиваль ей ни говорил.

– Может быть, пойдём пить чай? – отчаянно предложила Джун в надежде сгладить неловкость. – Чайник уже наверняка остыл.

– Восхитительная идея, – тут же отозвался Персиваль, подбирая с земли свою трость.

Они уютно расположились в гостиной: Персиваль и Норт, не отступавшая от него ни на шаг, будто боялась, что он снова куда-нибудь денется (это чувство было Джун знакомо) уселись на диванчике, а Джун досталось кресло. Впрочем, она и так обычно сидела именно в нём. В камине весело потрескивал тёплый огонь, по чашкам был разлит горячий чай, но в комнате висело какое-то тяжёлое холодное молчание. Персиваль во вполне свойственной ему манере с мрачной задумчивостью прихлёбывал чай, уткнув взгляд в камин. Норт всё ёрзала на месте, как будто никак не могла понять, как удобно сесть с хвостом. Джун вжалась в кресло, стараясь занимать поменьше места. Ей всё больше казалось, что она здесь лишняя.

– Норт, – вдруг серьёзно сказал Персиваль, с тихим звоном ставя чашку на столик, и она вздрогнула. Кажется, если бы у неё были ещё и кошачьи уши, она бы прижала их к голове. – Расскажи мне, что случилось после… – он стиснул руки в кулаки. – После того, как эта змеюка крашеная швырнула меня в зеркало.

Норт несколько секунд смотрела на хозяина огромными глазами, а потом у неё задрожали губы, и она резко уткнула взгляд в пол. Джун увидела, как ей на колени упало несколько капель слёз, оставив на бежевых штанах тёмные пятнышки.

– О-она… – Норт судорожно вдохнула. – Она у-убила Сюд… Она у вас в комнате делала чары… Вместе с Ост… А п-потом… Она разбила черепа в кабинете… И-и Вест тоже… – Норт протяжно всхлипнула, и Джун вскочила с кресла.

– Совсем забыла, я же на рынок собиралась, так что, пожалуй, пойду, не скучайте! – протараторила она, на ходу надевая на голову шляпу, которую оставила на спинке кресла на время чаепития, и поспешила удалиться, чтобы поскорее оставить их одних и дать им возможность спокойно поговорить по душам. Ощущение, что она подслушивает что-то, не предназначенное для её ушей, стало совсем невыносимым. Если они захотят поведать ей что-то – могут сделать это позже, для начала сами во всём разобравшись.

Джун никуда не торопилась. Теперь, когда она убралась из дома, спешить обратно ей было ни к чему. Она брела по улице, опустив голову и надвинув шляпу на глаза, и позволяла слезам спокойно течь по щекам. Ей было невыносимо жалко их всех, и особенно малюток-духов. Они ведь уже однажды умирали! Каково это – получить обещание новой жизни, и снова так жестоко и несправедливо расстаться с ней? Она не знала, что там был за колдовской конфликт и кто прав, а кто виноват, и поэтому всеми силами старалась сохранять непредвзятое отношение. Она ведь слышала только часть истории одной из сторон. Ей даже до сих пор не было известно, что там за проблемы были у Персиваля с его сестрой. Вполне себе могло оказаться, что на самом деле злодей в этой истории именно он, и она случайно выпустила в мир великое зло… Хотя, конечно, по нему и не скажешь. Не то чтобы колдун казался безобидным, но всё же ни он сам, ни его дом, пусть кое-где и несколько мрачный, ни служившая ему Норт не навевали слишком уж злодейских ассоциаций. Может быть, разве что самую малость.

Джун почти добралась до рынка, как вдруг в её голове что-то щёлкнуло, и она поняла, что вообще-то в своей спешке оставила деньги дома. Но возвращаться ей всё равно не хотелось: пускай уж они побудут наедине и отдохнут от неё. А по возвращении домой она точно отбросит всю эту свою тактичность и спросит прямо в лоб, что именно случилось тогда, двадцать лет назад. Правда, надо будет, пожалуй, поговорить об этом с колдуном наедине. Если она ещё раз увидит, как Норт плачет, у неё точно сердце разобьётся.