Дом Черновых

— Я только и умею, что в преферанс, — вздыхала Настасья Васильевна.

— И я тоже эту игру предпочитаю. Игра умственная, головным шарикам упражнение, не то, что стуколка, не дай бог азартная игра! А преферанс игра благородная, знай шарики работают! — Блинов постучал себя по лбу.

— Знаем мы эти шарики, — возразил Сила. — В прошлый раз разъехались перед заседанием на часок, а просидели до утра, заседание отменили, лошадей отослали: насилу через сутки жены по домам развезли!

— Всяко бывает. По совести говоря, я бы тыщу рублев дал ворожее, чтобы от карт отворотило, но не могу отстать. Тянет, хоть ты что!

— Азартные вы оба, а я этого вашего азарту совсем не понимаю: сыграю игру-две, и скучно станет. Только тогда и играю, когда гости соберутся.

— Какая ты картежница! — с пренебрежением возразил Сила. — Что с тобой играть, что с болваном — все одно! Астрономия у тебя в голове-то.

Настасья Васильевна насупилась.

— Да, астрономия — страсть моя. Когда посмотришь в трубу на звезды — вся наша жизнь пустяками кажется.

— Ну, не все же на небо смотреть, Настасья Васильевна, иногда и до нас, грешных, с облаков спуститесь.

— Я и сама грешница. Небо-то высоко, до звезд далеко. Ну, готово, что ли? — спросила она Катю.

— А четвертого-то партнера и нету! — рычал Сила. — Где же Федор?

— Они с Еленой Ивановной наверх пошли, — ответила Катя.

— Подь, позови его!

Сила Гордеич, Блинов и Настасья Васильевна сели за карточный стол.

Из зимнего сада, смеясь и галдя, вернулась вся компания: Варвара, барышни, Митя, Костя и Кронид.

— Что же будем петь, господа?

— Тройку!

Все запели разрозненным, нестройным хором:

Гайда, тройка! Снег пушистый…

В дверях появился Федор с сияющим от счастливой улыбки лицом и заорал не в тон:

Ночь мор-роз-ная кругом!

Все засмеялись.

— Замолчи ты! — закричал Костя. — Песню расстроил! Медведь на ухо тебе наступил!

— Федор! — зычно, делая вид, что сердится, крикнул из-за стола Сила: — где ты там пропадаешь? Сидим, ждем его, как путного, а он…

— Сила Гордеич! — с беспричинной радостью раскрывая объятия и смеясь, с возбужденным видом отвечал Федор, подходя к столу: — вот я, здесь! «Не брани меня, родная!» Ха-ха! В ударе я нынче, вроде как без вина пьян, ей-богу! Счастливый нынче день у меня! Берегись, душа, потоп будет!

Он сел на свое место и, сделав широкий жест, заявил:

— Играю сегодня без проигрыша!

Сила Гордеич засмеялся, взглянув поверх очков:

— Ну, это еще бабушка надвое сказала: либо дождик, либо снег, либо будет, либо нет! Что-то уж больно весел ты. Не хватил ли за галстук? Сдавай-ка!

Блинов постучал себя по большому лысому лбу.

— Ну, шарики, работайте! Рра-ботай-те, шша-рри-ки!

Варвара заиграла вальс. Костя закружился с маской в цыганском костюме, Митя — с боярышней.

В длинные венецианские окна старинного дома смотрели ветки акаций, покрытых снегом, светила зимняя луна, освещавшая безмолвные снежные поля, печально уходившие в безграничную даль.

Блинов проигрывал, горячился, стучал себя по лбу костяшками пальцев и, замахиваясь картой, прежде чем бросить ее, кричал о шариках.

Везло Мельникову: на игорном столе уже лежала перед ним с пригоршню мелкого серебра.

Сила смеялся.

— Везет ему сегодня, как незаконнорожденному!

— Значит, в любви не везет, — шутила Настасья Васильевна.

— Не могу и этого сказать. Когда человеку везет, то уже везет во всем!

— Ой ли?

— Да уж верно!

— Ну, дай бог нашему теляти волка поймати!

— Я сам норовлю, как бы у чужого дяди овечку сманить.

— Ты, я вижу, молодец, да только на овец, а на доброго молодца сам овца! Ну-ка, сдавай, нечего зубы заговаривать!

— Эх, шарики, р-работайте! — волновался Блинов, держа карты веером.

Молодежь все время танцевала. Костюмированные гостьи не снимали масок. Костя танцевал с цыганкой.

В перерыве танцев она сказала, обмахиваясь веером:

— Жарко здесь. Пойдем в сад!

Комната зимнего сада, заставленная широкими пальмами, магнолиями и другими растениями, сверху освещалась матовым шаром, дававшим иллюзию лунного света.

— Очаровательная цыганка, не пора ли снять маску? — насмешливо спросил молодой человек.

— Ах, нет! Ни за что! — играя веером, жеманно смеялась маска.

— Сними, ведь жарко!

— Нет, нет!

— Но почему же?

— Который из вас Дмитрий?

— Ах, ты не знаешь даже, который из нас Дмитрий? Я Дмитрий! Я разговаривал с тобою раз пять по телефону.

Маска звонко засмеялась.

— Почему ты знаешь, что именно со мной разговаривал?

— Да по голосу! Твой чудный голос звучит в моем сердце.

— Ах, какой! — кокетливо воскликнула маска.

Костя был очень красив с раскрасневшимся, смуглым лицом, с черными густыми волосами и маленькими усиками.

— Ну, что же я тебе говорила?

— Гм! Да ведь мы много с тобой рассуждали, много раз! Почти что любовь закрутили.

— Ах, ха-ха! Ах ты, купчик-голубчик! Вот какой ты хорошенький! Ты теперь лучше говоришь, по телефону все заикался!

— Пустяки! Это телефон у нас такой, заикающийся. Сними же маску! Ведь ты обещала мне приехать на этот вечер с тем, чтобы открыть свое имя.

— Ой, страшно! Снять-то я сниму, только не сейчас. Я пить хочу. Угости лимонадом!