Дом, что любил меня (ЛП)

Последние несколько лет она выписывала чеки на все, в чем нуждался Мэтт. А уследить за всем было охренеть как тяжело, учитывая, что помимо этого ей приходилось заниматься целой кучей других вещей. Теперь, если вдуматься, как раз в то время, когда появился Эван Парнелл, Мэтт начал просить ее оплачивать всякую всячину из фонда смешанных расходов. И она не всегда задавала вопросы, когда босс отдавал ей распоряжение выписать очередной чек. Причем во всех этих случаях суммы не превышали пары сотен долларов, ну максимум — тысячу. Могли ли ее использовать для совершения чего-то противозаконного?

Шон, похоже, именно так и думал.

— Тебе дадут возможность ознакомиться со всеми уликами против тебя, когда мы доберемся до места назначения. Ты увидишь материалы дела по нашему расследованию, и, может, тогда прекратишь разыгрывать этот глупый фарс. Будет намного проще, если ты честно расскажешь нам обо всем. Ты просто мелкая рыбешка. А Патрик Райт — акула.

Он был так холоден с ней, так не похож на того теплого мужчину, который стал ее любовником. Что ж, оно и неудивительно, потому что того человека никогда не существовало. Это было всего лишь прикрытие, чтобы развязать ей язык. В голове Грейс просто не укладывалось, как ее угораздило оказаться в таком положении, но факт был неоспорим: она находилась в машине, под конвоем человека, которому на нее ровным счетом наплевать; который задумал использовать ее в своих целях. Грейс смотрела на мужчину, в которого влюбилась, понимая, что совсем его не знает. Не знает, кто он такой. Господи, надо же было быть такой дурой. О чем она только думала? Как можно было хоть на секунду поверить, что такой роскошный мужчина, как Шон Йоханс… Таггарт, мог вообще заинтересоваться ею? Она даже близко не дотягивала до его уровня, хоть и оставалась вполне себе привлекательной в свои сорок лет.

— Всем будет намного легче, если ты чистосердечно во всем признаешься, Грейс, — его осуждающий тон стал для нее последней каплей.

Грейс замкнулась. Ушла в себя, и позволила окружающему миру стать фоновым шумом. Она сложила руки на коленях, изо всех сил стараясь не прикасаться к Шону Таггарту. Это оказалось не так-то просто. Он был на редкость крупным мужчиной и, похоже, не питал ни малейшего уважения к ее личному пространству. Грейс тихонько отодвинулась, практически вжимаясь в боковую дверь.

Шон вскинул руку и схватил ее за предплечье.

— Не трать зря силы. Двери заблокированы, и ты не сможешь открыть их изнутри.

Она уж было хотела возразить, что вовсе не собиралась выбрасываться из движущегося автомобиля, но все-таки промолчала. Ей не о чем разговаривать с этим человеком.

— Не плачь, милая, — Адам повернулся и потянулся к ней.

Грейс отодвинулась и от него. Он тоже солгал ей. Она чувствовала, как по щекам катятся слезы. Да будь оно все проклято!

Как бы ей хотелось быть одной из тех людей, которые умеют не давать волю своим эмоциям. Увы, она никогда не была такой. Грейс всегда была как открытая книга, жила с душой нараспашку. Ничто так и не смогло закалить ее характер. Она молча роняла горькие слезы, и внезапно ее пробрал озноб. Одежда на ней была мокрая от того, что она прижималась к Шону, и теперь холод, казалось, проник до самых костей. Грейс почувствовала, как по коже побежала мелкая дрожь — то ли от холода, то ли от волнения. Ее знобило так сильно, что зуб на зуб не попадал.

Шон выругался, и она почувствовала, как мужчина зашевелился рядом с ней. Он сунул руку за заднее сидение внедорожника и достал оттуда одеяло. Грейс сидела неподвижно, пока Шон накидывал одеяло ей на плечи. Она напряглась, когда он притянул ее в свои объятия.

— Перестань, — скомандовал ей Шон, используя свой голос Дома.

Ну уж нет, она больше на это не купится. Все было не по-настоящему. Это просто еще одна уловка, которую Шон Таггарт использовал против нее. Он разгадал ее фантазии. Любящая забота, которую Шон проявлял к ней раньше, была приманкой в его ловушке. Он усадил ее к себе на колени, и она оказалась прижата к его груди, прежде чем успела запротестовать. Грейс извивалась, пыталась освободиться от него, но его руки, обернутые вокруг ее тела, были словно клетка. Она чувствовала себя абсолютно беспомощной, и так бывало всякий раз, когда дело касалось этого мужчины.

— Успокойся, Грейс.

— Я предпочла бы сидеть сама по себе.

Она мечтала оказаться от него как можно дальше. Грейс не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, каким большим было его тело. Она вспоминала, какой защищенной чувствовала себя, когда верила, что он заботится о ней. Желание обнять его и выплакаться навзрыд было почти непреодолимым.

— А я предпочел бы, чтобы ты успокоилась и позволила мне позаботиться о тебе, — тихо нашептывал он ей на ухо. — Нет смысла бороться со мной, Грейс. Тебе все равно не победить. Ты попалась. Мне плевать, зачем ты это делала. Может быть, тебе нужны были деньги… а впрочем, неважно. Теперь с этим покончено. Так что расслабься. Я обо всем позабочусь. Я позабочусь о тебе.