Дом девушек

Йенс не виделся с родителями этих подонков, но полагал, что для них гибель сыновей все-таки стала трагедией, независимо от того, какими они были при жизни и что натворили. Когда на тебя нападают с ножом, не так уж трудно лишить кого-то жизни ради спасения собственной. Человек реагирует и действует без раздумий. Тяжело становится после, когда воспоминания не дают уснуть по ночам. Йенс ни с кем об этом не говорил. Да и к чему, собственно? Никто не в силах помочь ему, он должен преодолеть это самостоятельно. К тому же никому не было до этого дела. Интерес вызывал лишь заголовок о том, что полицейский застрелил троих двадцатилетних преступников. И то пару недель, пока первую полосу не заняла очередная сенсация.

– До сих пор удивляюсь, как быстро ты это перенес, – произнес Кнуффи, словно прочел его мысли.

– Перенес? – переспросил Йенс и сухо рассмеялся. – Да, можно и так сказать. Перенес и спрятал поглубже… – он многозначительно постучал себя по лбу, – и там оно будет храниться до конца моих дней.

Кнуффи кивнул, как будто понимал, о чем говорил Йенс. Но это было не так, потому что ему не приходилось направлять служебное оружие на человека и нажимать на спуск.

– По телефону ты сказал, что тебя интересует дело Леоне… – Кнуффи перешел к делу, и Йенс не возражал.

– Все так. Расскажи мне об этом деле.

– Что ты хочешь знать?

– Да лучше бы вкратце обо всем.

Кнуффи со вздохом откинулся на стуле. Было видно, как тяжело ему говорить об этом до сих пор не раскрытом деле. У каждого комиссара имелось в багаже по меньшей мере одно такое – и время от времени оно стучалось в двери памяти и напоминало о себе.

– Розария Леоне, из Рима, двадцать пять лет, красивая, самоуверенная, образованная. Приехала в Гамбург одна, будучи в отпуске. Пропала двенадцатого-тринадцатого мая шестнадцатого года. Поиски не увенчались успехом. А двадцать третьего сентября во время плановых работ в Кумюлентайх земснаряд вытащил из воды ее тело. Розария была замотана в проволочную сетку, из которых изготавливают клетки. Для тяжести в сетку были вложены камни. Если б не эти работы, тело никогда всплыло бы на поверхность. Разве что небольшими кусками, которые постепенно отделялись бы от трупа. Но их поедали бы рыбы.

– И нет сомнений, что это тело Розарии Леоне?

– Это подтвердил и тест ДНК, и сопоставление зубного статуса.

– Причина смерти?

– Не удалось определить после долгого пребывания в воде. Ввиду отсутствия других травм, судмедэксперт предположил смерть в результате удушения.

– А преступник?

Кнуффи снова вздохнул:

– До сих пор ничего. Никаких следов. По всей видимости, она случайно оказалась на пути убийцы.

– Где она проживала во время отпуска? В отеле?

– Нет, сейчас молодежь в отелях не живет. Розария сняла квартиру через «Эйрбиэнби» и даже называла родителям адрес, только ни дня там не прожила. Она созванивалась с родителями в тот день, когда приехала в Гамбург, и сказала, что в комнате грязно и хозяин неприятный тип. Собиралась подыскать другую комнату и вечером сообщила родителям новый адрес, но, видимо, что-то пошло не так. По словам родителей, квартира располагалась на Корсаштрассе. Но в Гамбурге такой улицы нет.

– Родители неправильно поняли?

– Скорее всего, потому что они ни слова не знают по-немецки. Но и Корсаренштрассе в Гамбурге тоже нет, только Хусаренгоф, само собой, мы это проверили. Как, собственно, и Кореарштрассе, потому что тоже созвучно. Но там никто не сдавал комнат не через «Эйрбиэнби», ни через другие подобные платформы.

– Хм… – протянул Йенс и почесал подбородок. – Но вы уверены, что комнату она искала таким способом?

– Что касается первой квартиры, да. Как было потом, неизвестно, поскольку ее телефон так и не нашелся. Но у нас есть предположение, что позднее она отправилась в Берлин.

– Берлин? – Йенс насторожился. – Откуда такое предположение?

– Сообщение родителям и запись в «Фейсбуке».

– Фото?

– Да. Селфи в поезде. Впрочем, поезд мог быть какой угодно. Леоне купила билет онлайн, но в том поезде никто его не предъявил. Возможно, контролер не заметил ее, а может, она и вовсе не садилась в этот поезд, мы этого не знаем. Телефон был отключен недалеко от вокзала.

Йенс помолчал в раздумье, и Кнуффи задал вопрос, который, вероятно, мучил его все это время:

– А почему ты, собственно, спрашиваешь?

– На днях я получил материал по делу о пропавшей девушке, которая, возможно, бронировала комнату через платформу «БедТуБед», и вспомнил вчера, что вы тогда тоже проверяли эти сервисы по бронированию, когда выловили труп в Кумюлентайх.

– Похоже на совпадение. Сейчас тысячи людей бронируют жилье на этих платформах. Отели нынче не в моде.

– Может, оно и так, но ты сам только что указал на возможную связь между этими исчезновениями.

– А именно?

– Розария сделала селфи в поезде на Берлин. Моя пропавшая тоже разместила селфи в «Фейсбуке», на вокзале, в ожидании поезда на Берлин.

– Любопытно… И как, она добралась до Берлина?

– Судя по данным с ее телефона, она ехала в том поезде, но добралась ли до Берлина, нам неизвестно.