Дом для бродяг

Смытые лиственницы теперь летели мимо меня, как торпеды. А снег все так же шел под очень крутым углом навстречу. Есть две заповеди, когда маршрут не получается: «Жми что есть сил» и «Остановись». Сейчас было место второй заповеди: остановиться. Поставить палатку. Натаскать как можно больше дров. Сварить сытный обед. Залезть в мешок и переждать.

Так я и сделал.

18

Я не очень удачно выбрал место стоянки. Лодку привязывать было не к чему. Я решил вытащить ее как можно дальше от воды и почаще проверять. Но лодка сильно разбухла, текла и поэтому сильно отяжелела. Я долго заносил то нос, то корму. Потом размотал длинный шнур, протянул его по берегу и закопал в гальку по всей длине. У воды я поставил несколько палочек в полуметре друг от друга, чтобы проверять ее уровень. Лишаться лодки было никак нельзя, потому что я был на острове. Найти же потерявшегося человека среди десятков проток и тысячи островов на сотнях километров Реки почти невозможно, даже с вертолета.

Потом я наносил дров. Натянул палатку так, что она звенела. Постелил медвежью шкуру и заварил крепчайший и очень сладкий чай. Варить было нечего, и я даже не шел искать зайцев. Есть объективный закон природы – когда исчезают продукты, автоматически исчезает и дичь. Надо просто переждать момент не-везухи.

В истовой добродетели я вывесил кухлянки не к огню, где они могли быстрее высохнуть, но где их сушить не положено, а на ветер. Над ними я устроил навес из запасного куска брезента, приготовленного на парус в низовьях. Затем, решив, что именно сейчас и есть крайний случай, я открыл банку сгущенки – неприкосновенный запас. Потом выпил крепчайший чай, залез в мешок и подумал о том, что если я все-таки не схватил воспаление легких, то жить можно в любую погоду.

Над головой скрипели чозении, и палатка все-таки протекала. Но тут уж ничего нельзя было сделать, кроме вывода – не брать в дальнейшем непроверенные палатки и, кстати, в конце маршрута выкинуть синтетический спальный мешок.

19

Через сутки небо прояснилось. Ледяной ветер все так же дул вдоль Реки, но уже без дождя и снега. Пора было плыть.

Лодка подсохла на ветру, и тащить ее к воде было легче. Все-таки я удивился, что так далеко ее отволок. Я поставил лодку на мели, загрузил половину груза и перевел ее поглубже, чтобы не обдирать дно.

Река была мутной и текла очень быстро. Почти сплошным потоком неслись по ней деревья, сухие вале-жины, сор, зеленые ветки – Река собирала весь оставшийся на отмелях с весеннего паводка хлам. И смывала новый с разрушаемых берегов.

К полудню ветер усилился, стало совсем ясно, и вышло солнце. Я держался главной струи, где течение все-таки пересиливало. За одним из речных поворотов я увидел заваленные снегом горные хребты. Хребты сверкали под солнцем, и небо над ними было ослепительно синим. И всюду была тайга лимонного цвета.

Я видел, как рушились подмытые берега и как падали в воду деревья. Некоторые стояли, угрожающе накренившись, и под ними я проплывал, боясь взглянуть наверх, чтобы не нарушить равновесие материальностью взгляда. Все-таки одна из этих лиственниц ухнула за лодкой и добавила воды, которой и так было в лодке по щиколотку.

Чем дальше, тем стремительнее становилось течение, и по очертаниям гор я знал, что скоро устье Реки, которая «впадает как из винтовки». Река делилась теперь на широкие плесы метров в триста шириной, и вся эта масса неудержимо и грозно катилась вниз. В водоворотах лодка начинала колебаться с борта на борт, как будто центр тяжести вынесли на высокий шест.

Над Рекой стоял неумолчный шум воды, хлопанье древесных стволов. Из воды неожиданно выскакивали затопленные стволы и исчезали снова.

Я увидел излучину, которую никогда не забуду. Высокий галечный берег здесь уходил изгибом, и струя воды била прямо в него. Берег с мачтовыми лиственницами осыпался на глазах. Лиственницы кренились и падали в воду медленно и беззвучно, вздымая тонны воды. За ними виднелся край заваленного снегом хребта и синее небо над ним. Встречный ветер резал лицо.

С отрешенным восторгом я подумал, что если суждено где-то погибнуть, то хорошо бы погибнуть так.

Затем я увидел справа желтый бешеный поток воды, который несся вниз рядом с Рекой.

Это было устье главного притока Реки, и от устья до метеостанции оставалось километров тридцать. Надо было только разыскать эту избушку в хаосе воды, островов и сметенного паводком леса.

20

Метеостанция, судя по имевшейся у меня карте, стояла на левом коренном берегу Реки, у подножия длинного и низкого хребта.