Дом для бродяги

От последних сомнений избавило вторжение Мари и Машеньки. Обе эти живы гостят в «Астре глори» и оказаться в нашей полудикой «Лилии», на задворках главного особняка, могли только по приглашению. И – я совсем не удивилась! – Яков немедленно предложил обеим стулья. Живы молча заняли два противоположных угла… а я тупо уставилась в последний пустой угол. Зачем Яков понес туда стул? Еще одной живы в нашем распоряжении нет.

Вообще-то люди Ин Тарри разыскивают подходящих обладательниц дара так упорно, как только можно при связях и средствах этой семьи, репутации Яркута и воловьем упорстве Курта. Однако Мари по общему мнению прибыла в «Астру» сама… хотя я заметила: она сразу кивнула Якову, как знакомому. Вторую живу доставили тоже его люди.

– Тот угол ваш, не мешкайте, – велела Мари, не отвлекаясь от прядения.

– Тот ваш, – эхом повторила Машенька.

Я послушно заняла стул и надулась. Ведь используют вслепую!

– Когда душа полна застарелой боли, просто распутывать нити бесполезно, надо многие обрезать и сбрасывать. Но без вас… – начала Машенька.

– … нам пришлось бы сдаться, – Мари довершила мысль. – Юна, сейчас ваша полезность очевидна. Мы скручиваем раздерганные кудели, вяжем узлы и плетем узоры. Принято утверждать для обывателей, что такой работы довольно для успеха…

– … даже в сложных, запущенных случаях. Но мы ограничены полем жизни, мы не способны обработать нити, если их концы уходят в смерть. Мы не умеем жечь пучки гнилых связей и отбеливать полотно памяти. Только при вас и можно похоронить то, что подлежит забвению, – заверила себя и нас Машенька.

Я послушно устроилась в своем углу и притихла. Задумалась. Яркут никому не выдал бы тайну моего дара, и тем более он не мог бы сказать подобного ей – отвратительной Мари. Но и скрыть мои способности невозможно. Значит, живам предоставлена какая-то полуправда. Может, им сообщили, что я помогла спасти Паоло, из-за чего надолго попала за порог смерти? Увы, даже Яков при всей его ловкости не смог бы сделать такую полуправду весомой, не уточнив, что сам он – выползок. А ведь Мари принадлежит к важным и властным людям Храма. Получается, Яков вывел меня из-под удара и подставился сам?

– Живы редко спасают людей, которые не ценят жизнь, – пробормотала Мари, отрешенно щупая незримое. – Смерть безмерна. Осознав ее власть, мы отступаем.

– Стыдно отступать, ведь больные надеются на нас. Только мы воистину бессильны перед свершившимся: прошлое безжалостнее будущего. Переменить его нельзя, а принять порою непосильно. Лёле очень трудно, – Машенька отвлеклась от прядения и смущенно улыбнулась, найдя меня взглядом. – Никакой женщине нельзя быть иголкой без нитки.

– Женщине вредно колоть и протыкать, наш удел – сшивать и украшать, – с обычной для нее патетикой продолжила Мари.

– В Лёле острой силы так же много, как в ноже. Это беда! Или сломается стержень духа, или заржавеет, – огорчилась Машенька. – Люди не оружие, особенно женщины. Люди – они просто люди, хотя это… очень сложно. Я недавно поняла.

– Силу следует сочетать с разумной кротостью и незлобивой мягкостью, какую дарует нам вера, – звонко возвестила Мари.

После этих слов, да еще сказанных так многозначительно, я заподозрила, что Лёлиной истерикой дело не ограничится. Я тоже вот-вот взорвусь. Новоявленные живы невыносимы, особенно пафосная святоша Мари… Стоило ли тащить ее в дом? По-моему – нет! Но Яков и Курт старались для Николо, который выбивается из сил. Юному князю важно верить: отец вернется, худшее удастся исправить. Ники ценит любую помощь. Азартно воспринял идею составления пары жив, способных менять души местами. У артели есть подобные наемницы? Значит, – не раз повторял он, держа за руку Дашу, которая с ним полностью в этой затее солидарна, – и мы построим подобную пару! Но наша пара будет сильнее, ее составят настоящие белые живы. Условия для настройки пары мы предположительно знаем: схожие имена, близкий возраст, готовность по доброй воле обменяться личностями.

И вот – пара создана. Но успех оказался сбывшимся кошмаром. Так я вижу.

«Люди не меняются, если не вовлечь их души в обмен, подобный танцу», – сказала Машенька. Она совсем слаба в логике, но правило происходит не из логики, а из закона душеспасения – это тоже слова Машеньки. Она, выслушав наши с Агатой пояснения, сразу решила: обмен душ изначально предназначался для исцеления. При малокровии больных отправляют пить бычью кровь. Тут – схожая идея: при малодушии брать «духовную кровь» сильных, чтобы укрепить волю слабых. Еще Машенька додумалась, что донор в любой паре – тот, кто личностно сильнее, а не тот, кого назначили на эту роль устроители обмена.

«Донор отдает тепло, поэтому важно, чтобы он имел превосходящую силу духа и нес в себе свет. Только так можно зажечь надежду в отчаянии, веру – в безверии, доброту – в безразличии», – это, конечно же, снова слова Машеньки. Кстати, в паре жив, насколько я вижу, именно она – донор…