Дом Для Демиурга. Том первый

— Разумеется, герцог, вы не ошибаетесь, — еще бы ты ошибался, наверняка узнал о Флэле все, что можно и даже то, чего тот сам о себе пока не знает.

— Было бы весьма любезно с вашей стороны подсказать принцу, как ладить с младшими братьями.

— И… все? — Флэль мысленно отвесил себе оплеуху — слова сами сорвались с языка.

— Этого будет вполне достаточно, — кивнул Гоэллон. — И, поверьте, это не так уж и просто.

Больше ни о чем серьезном в тот вечер не говорили, и под конец Кертор окончательно расслабился, болтал, как ни в чем не бывало, и даже почти забыл о том, что разговаривает с самым опасным, если верить слухам, человеком королевства. Ему очень хотелось понять, почему же о герцоге так говорят, что именно он сделал, почему, в конце концов, его прозвали Пауком… Ни одной достоверной истории, ни одного внятного следа — но дыма без огня не бывает; Реми Алларэ, при всей взбалмошности, никто не считает смертельно опасной тварью, от которой нужно держаться подальше.

Спускаясь по лестнице, Флэль надеялся вновь повстречать голубоглазое чудо, а встретил лишь слугу и симпатичного юнца в роскошном платье, но без украшений, из чего сделал вывод, что черноволосый мальчишка, которого стоило бы слегка откормить, и есть новый секретарь герцога. Ровным счетом ничего примечательного в секретаре не было, и Кертор искренне удивился тому, что вполне заурядный выкормыш школы Тейна мог занимать внимание герцогини Алларэ больше минуты.

Женщины — истинная загадка природы, верно папаша говорил.

Император Тамера слов на ветер не бросал, и это выяснилось довольно быстро: с момента разговора у камина не прошло и трех седмиц, а Алви получил настоятельное приглашение прибыть в зимний лагерь, расположенный в двух днях пути от Веркема. Попутно он обнаружил, что путешествовать в одиночку ему отныне не позволяется, но, к счастью, компанию ему составил не "друг Дарир", а весьма милый молодой офицер, едва ли старше самого графа Къела. Невразумительный для собранца чин флигель-адъютанта оказался умопомрачительно высокой для столь юного дворянина должностью офицера, состоявшего в императорской свите. Причина такого возвышения выяснилась быстро и оказалась вполне характерной для порядков Тамера: офицер оказался двоюродным племянником самого императора.

Помимо длиннющей фамилии со многими "де", что, как уже запомнил Алви, означало перечень владений, флигель-адъютант обладал вполне удобным, на вкус северянина, именем Олуэн, приятными манерами и исключительной доброжелательностью. Что удивительно, в его манерах не было ни следа липкой приторности, отличавшей графа Шарче. Еще оказалось, что парик, как уже уверился Алви — неизменный атрибут жизни в Тамере, военные носили лишь к парадному мундиру. Путешествовать в парадном мундире флигель-адъютант не считал нужным, и граф Къела с удовольствием расстался с уродливым чудовищем с буклями.

Однако ж, в добавление к Олуэну графу Къела были выделены "подобающие сопровождающие": рота солдат, десяток рабов и целых пять офицеров, составлявших свиту флигель-адъютанта. Все это великолепие тащилось позади, впереди и вокруг, волокло с собой невесть откуда взявшийся багаж и делало все, чтобы замедлить передвижение. Два дня пути обернулись пятью. Если бы не императорский родственник, Алви умер бы сам или перебил половину эскорта — за медлительность, за непрестанный гомон, за то, как офицер плетью разгонял с дороги попадавшихся навстречу рабов.

Флигель-адъютанту оказалось двадцать три, он был одногодком Алви, но выглядел заметно младше. Глазастый юноша с темно-каштановыми волосами, округлым правильным лицом и нежным румянцем казался не офицером, а переодетой девочкой, забавной игрушкой. В первом же поместье, в котором процессия остановилась на ночлег, Алви начисто лишился иллюзий насчет "переодетой девочки" — милейший мальчик с длиннющими ресницами, не меняясь в лице и не убирая с губ робкой улыбки, показал графу Къела, где зимуют раки и что они при этом делают. Раки в лице Алви лишь чудом парировали один из десяти ударов шпаги, и то уже через четверть часа северянин запыхался и начисто забыл о том, что замерз, — а Олуэн, несмотря на холод, даже не раскраснелся. Когда тамерец предложил взяться за сабли, Алви всерьез начал его уважать. На игрушку-офицерика можно было бы напустить пяток таких, как граф Къела.

Еще флигель-адъютант заставлял думать о том, что некоторых тамерцев определенно рожают в седле, или, по крайней мере, сажают на коня прежде, чем те начинают ходить. Алви и сам был отличным наездником, но до Олуэна ему было далеко. Тамерец пил и не пьянел, управлялся с эскортом, не повышая голоса, после дня езды выглядел так, будто едва закончил одеваться, и вообще был со всех сторон безупречен; самое забавное, по мнению Алви, состояло в том, что эта безупречность не раздражала, а только радовала. Граф Къела начал подозревать, что в неприятной чужой стране у него появится хоть один если не друг, то добрый приятель.

— В ваши обязанности входит только проводить меня до лагеря?