Дом дождя

"Привет, Гордон", - говорит Джерри. Полноватый мужчина лет шестидесяти, он склонен к цветочным рубашкам и сандалиям с носками. Его волнистые волосы цвета соли и перца довольно всклокочены, ему не помешало бы побриться, а его улыбка демонстрирует кривые, неухоженные зубы.

Роберт, афроамериканец чуть старше Гордона, без энтузиазма машет рукой, но ничего не говорит. Лысый, с аккуратно подстриженными усами и в очках, он небрежно, но безупречно одет и, кажется, несколько встревожен прерванным разговором.

Гордон кивает каждому из них по очереди, затем снимает шляпу и пальто и садится на самый дальний от всех стул. Он оглядывается на дверь. Она остается закрытой.

"Роберт просто рассказывал историю", - объясняет Амайя, возвращаясь на свое место. "Почему бы вам не продолжить, Роберт?"

"Я говорил о вечерах, - говорит он, глядя на Гордона, - и о том, как они трудны для меня. Вечера так пусты без них. Именно тогда я чувствую себя самым одиноким".

Гордон кивает, но ничего не отвечает.

"А у вас обычно тихие вечера, Роберт?" спрашивает Амайя.

"Вся моя жизнь тихая", - отвечает он. "Настолько тихая, что иногда просто оглушает".

"В этом нет никакого смысла", - говорит Уэйн, но при этом облегченно смеется. "Как это может быть..."

"Я не имел в виду, что это буквально", - говорит Роберт. "Ради Бога".

"Пили-пили". Уэйн смотрит на остальных и показывает Роберту большой палец вверх. "Мистер Поэтик здесь. Что-что!"

"Давайте постараемся не быть критичными", - вмешивается Амайя.

Джерри наклоняется ближе и похлопывает Роберта по плечу. "Я понимаю, о чем ты, Роберт. Иногда в моей квартире становится так тихо, что я не знаю, чем себя занять".

"Иногда я включаю телевизор, - говорит Роберт, - но там никогда нет ничего, что я хотел бы посмотреть. Мне неинтересно это реалити-шоу".

"Я не смотрю телевизор, - говорит Джерри, - у меня его нет уже много лет".

" Нет телевизора?" Уэйн качает головой в недоумении. "Это безумие, приятель".

"Мы с Мирой всегда предпочитали настольные игры, прослушивание пластинок или уютно устроившись с хорошей книгой".

"Вы все еще занимаетесь этим?" спросила Амайя.

"Нет". Он тяжело вздыхает. "Сейчас я хожу в гастроном, беру сэндвич и соленый огурец, а может, и суп".

"И вы находите, что это помогает?"

"Ничего не помогает". Его глаза наполняются слезами. "Простите", - говорит он, прочищая горло.

Амайя поднимает с пола коробку салфеток и протягивает ему. "Это совершенно нормально, что ты чувствуешь эти эмоции прямо сейчас, так что давай, разреши себе их испытать".

Неожиданно в разговор вступает Уэйн. "Для Уэйна утро - самый отстойный день".

Амайя поворачивается к нему. "Почему утро такое трудное, Уэйн?"

"Всегда есть несколько секунд, когда я думаю - может, это был сон или еще какая-нибудь хрень, - но потом понимаю, что это не так, и ее все равно нет и она никогда не вернется". Он пожимает плечами, выглядя почти скучающим. "Ненавижу это".

Дождь брызжет в окна.

Роберт начинает рассказывать о прогулках, которые они с женой совершали каждый вечер после ужина. Он рассказывает эту историю с пустым лицом, монотонно.

"А ты?" спрашивает Уэйн, когда рассказ окончен, но его вопрос обращен к Гордону. "Почему ты никогда ничего не говоришь?"

"Давайте вспомним, - говорит Амайя, - мы все согласились соблюдать правила. Одно из них гласит, что никто не должен говорить, если не хочет. Когда и если Гордон захочет внести свой вклад или поделиться, он это сделает. Но до тех пор он имеет полное право слушать и наблюдать с уважением и молча".

"Все в порядке", - говорит Уэйн, откидываясь в кресле, как наказанный подросток. "Я просто говорю, что все остальные говорят, а он никогда не говорит, так что иногда это выглядит как осуждение и прочее дерьмо".

Амайя терпеливо улыбается и подмигивает Гордону. "Я уверена, что Гордон не является ни тем, ни другим, и он не хочет быть таким. Давайте продолжим и поговорим о..."

"Сколько тебе лет, сынок?" Гордон спрашивает Уэйна. Его руки наконец перестали дрожать, он снова согрелся, и голова прояснилась.

Уэйн отвечает не сразу. Кажется, он искренне удивлен тем, что Гордон вообще с ним заговорил. "Тридцать два", - наконец говорит он.

"Тебе было два, когда мы с Кэти поженились".

"Хорошо." Уэйн пожимает плечами. "И что?"

"Значит, я был женат почти столько же, сколько ты живешь. Я забыл больше боли, горя и потерь, чем ты когда-либо узнаешь".

"Давайте помнить, что у каждого свой опыт", - говорит Амайя. "Это не соревнование".

"Да, это не соревнование", - говорит Уэйн. "Так что не сердитесь на меня. Я просто говорю..."

"Как умерла твоя жена?" спрашивает Гордон.

Прежде чем ответить, Уэйн смотрит на остальных, как бы желая убедиться, что не он один слышит вопросы. "Это что, интервью или что-то в этом роде?"

"Вы хотели, чтобы я рассказал, не так ли?"

Роберт молчит, но легкая улыбка едва заметно прорезает его стоическое выражение лица.

"Ну, - быстро говорит Амайя, - возможно, Уэйну не совсем комфортно, когда его расспрашивают подобным образом, Гордон. Возможно, ты мог бы попробовать..."

"Как она умерла, Уэйн?" настаивает Гордон.