Дом духов

Землетрясение повергло страну в траур. Мало того, что земля содрогнулась – море отступило на несколько миль и вернулось гигантской волной, забросив корабли на холмы далеко от берега, оно унесло деревушки и домашний скот, размыло дороги и залило более чем на метр острова на юге. Некоторые здания рухнули, как раненые динозавры, другие рассыпались, как карточные домики, мертвых считали тысячами, и не было ни одной семьи, где не оплакивали бы близких. Соленая морская вода погубила урожай, во многих городах и поселках вспыхнули пожары, наконец, потекла лава, и в близлежащих к вулкану деревнях все покрыл пепел – словно венец кары. Люди уже не спали в домах, боясь повторения катастрофы, они ставили палатки в пустынных местах, на площадях и улицах. Солдаты вынуждены были взять на себя ответственность за наведение порядка, мародеров расстреливали на месте, потому что, пока христиане в церквях взывали о прощении за грехи и молили Бога смягчить свой гнев, воры рыскали в руинах и, если видели торчащее ухо с серьгой или палец с перстнем, отсекали их ударом ножа, невзирая на то, мертва ли жертва, или только находится в плену развалин. Зерно сгнило, и это вызвало тяжелые заболевания по всей стране. Остальной мир, слишком озабоченный войной, едва ли узнал о том, что природа обезумела в этом далеком уголке планеты, но тем не менее стали поступать медикаменты, одеяла, продукты и строительные материалы – все это терялось в таинственных лабиринтах общественного управления, и годы спустя в дорогих магазинах еще можно было купить североамериканские консервы и сухое молоко из Европы по цене самых изысканных товаров.

Эстебан Труэба, снедаемый нетерпением, провел четыре месяца в бинтах, гипсе, лубках и пластырях, в пытке жжением и неподвижностью. Характер его ухудшился настолько, что уже никто не мог переносить его капризов. Клара осталась в деревне ухаживать за ним, и когда восстановили связь и порядок, Бланку отправили в интернат, потому что мать не могла заботиться о ней.

Землетрясение застало Нянюшку в кровати. Несмотря на то что в столице оно чувствовалось меньше, чем на юге, Нянюшку убил страх. «Великолепный дом на углу» трещал, как орех, в стенах возникли щели, в столовой дивная люстра с хрустальными подвесками упала и с погребальным звоном тысячи колоколов разбилась вдребезги. Единственным серьезным событием в доме стала смерть Нянюшки. Когда прошел ужас первых минут, слуги осознали, что старушка не выбежала на улицу со всеми остальными. Пошли искать и увидели ее на убогой постели, с расширенными глазами и с редкими уже волосами, вставшими дыбом от страха. В хаосе тех дней они не смогли проводить ее достойным образом, как она хотела, а вынуждены были похоронить поспешно, без речей и слез. Никто из многочисленных чужих детей, которых она с такой любовью воспитывала, на ее похоронах не присутствовал. В общем, землетрясение повлекло такие важные перемены в семье Труэба, что начиная с этого времени все события поделили на те, что происходили до землетрясения, и на те, что случились потом. В Лас-Трес-Мариасе, поскольку хозяин совершенно не вставал с постели, Педро Сегундо Гарсиа снова принял на себя обязанности управляющего. На его долю выпала задача собрать работников, успокоить их и начать восстанавливать разрушенное имение. Начали с похорон погибших на кладбище у вулкана, чудом уцелевшем от потока лавы, сползавшей по склонам проклятой горы. Новые могилы придали праздничный вид скромному погосту, здесь появились аллеи берез, рождавшие тень. Один за другим восстановили кирпичные домики, точно такими, какими они были раньше, скотные дворы, животноводческую ферму и амбар и снова стали готовить землю к севу, благодаря Бога за то, что лава и пепел стекали на другой склон горы. Педро Терсеро пришлось отказаться от регулярных походов в поселок – отцу он был нужен постоянно. Сын помогал отцу нехотя, говорил: они гнут свой хребет, чтобы восстановить богатство хозяина, а сами останутся такими же бедными, как раньше.

– Так было всегда, сын. Ты не можешь изменить Божеский закон, – отвечал ему отец.

– Нет, можно изменить, отец. Есть люди, которые его изменяют, но здесь мы даже не знаем о них. В мире происходят важные вещи, – доказывал Педро Терсеро; из него так и лились речи учителя-коммуниста и падре Хосе Дуль-се Мария.

Педро Сегундо ничего не отвечал и продолжал упорно работать. Он закрывал глаза на то, что его сын, пользуясь болезнью хозяина, плюет на всяческие запреты и приносит в Лас-Трес-Мариас запрещенные брошюры синдикалистов, политические газеты учителя и странные толкования Библии, которые проповедует испанский священник.