Дом душ

– Полагаю, вы правы; если уж на то пошло, изучение этнологии тоже не пользуется особой популярностью. Нелегкое это дело! Первобытный человек – смутная и очень далекая фигура на другом конце разделяющего нас колоссального моста из минувших лет.

– Кстати, – продолжил Филлипс после паузы, – что за чушь вы только что несли, – дескать, я пренебрегаю возможностью повстречаться с первобытным человеком на каждом углу или что-то в этом духе? Стоит отметить, среди местных жителей и впрямь попадаются люди с весьма первобытным складом ума.

– Филлипс, будьте добры, не рационализируйте мои замечания. Если мне не изменяет память, я намекнул, что вы уклоняетесь от возможности встретить первобытного человека в этой загадочной городской круговерти – и выразился очень буквально. Разве реликтам отмерен срок? Может статься, среди нас притаились троглодиты, озерные жители[154] или представители рас, затерявшихся во тьме веков: они якшаются с джентльменами в сюртуках и леди в изысканных нарядах, хороня в душе волчий голод и бурля от нечистых страстей, рожденных на болотах и во тьме пещер. Время от времени, прогуливаясь по Холборну или Флит-стрит, я вижу физиономии, кои по моим меркам отвратны, но при этом сам не понимаю, почему внутри у меня все трепещет от ненависти.

– Дражайший Дайсон, я не войду по доброй воле в вашу литературную «примерочную». Я знаю, что реликты и впрямь существуют, но предел есть у всего сущего, а ваши домыслы абсурдны. Сперва поймайте троглодита, и лишь потом я в него поверю.

– Всей душой поддерживаю эту идею, – сказал Дайсон, посмеиваясь над легкостью, с которой Филлипс попался на удочку. – Лучше не придумаешь. Отличный вечер для прогулки, – добавил он, беря шляпу.

– Дайсон, ну что за ерунду вы нагородили! – воскликнул Филлипс. – Впрочем, не возражаю прогуляться, ибо, как вы справедливо подметили, вечер выдался красивый.

– Тогда в путь, – сказал Дайсон, ухмыляясь, – но помните о нашем уговоре.

Двое мужчин вышли на площадь и, покинув ее посредством одного из узеньких переулков, направились на северо-восток. Шествуя по ярко освещенному тротуару, они время от времени слышали сквозь детский гомон и ликующую «Глорию»[155], которую кто-то играл на фисгармонии, протяжный гулкий рокот уличного движения в Холборне: звук был до того стойким, что порождал эхо, как будто продлевая вращение колес на века. Дайсон, поглядывая направо и налево, прокладывал курс, и вскоре они уже шли через более спокойный квартал, минуя пустынные скверы и тихие, полуночно-черные улицы. Филлипс потерял всякое представление о том, куда они идут, и когда поблекшая роскошь окрестностей сменилась убожеством, где грязная лепнина раздражала взгляд наблюдателя, наделенного художественным вкусом, он позволил себе заметить вслух, что никогда не видел более неприятного или заурядного района.

– Вы хотите сказать, более таинственного, – уточнил Дайсон. – Предупреждаю, Филлипс, мы напали на след.

Они еще сильнее углубились в лабиринт кирпичных построек; шумный перекресток с широкой улицей, идущей с востока на запад, остался позади, и теперь квартал казался аморфным и лишенным характерных свойств: вот приличный дом с довольно большим садом, вот увядший сквер, а вот фабрики, окруженные высокими, глухими стенами, улочками, ведущими в тупик, и темными закоулками; все это было плохо освещенным, пустынным и погруженным в угрюмую тишину.

Вскоре, когда они шли по улице с двухэтажными домами весьма жалкого вида, Дайсон заметил темный, слабо освещенный переулок.

– Мне нравится это место, – заявил литератор. – По-моему, оно выглядит многообещающе.

У перекрестка горел уличный фонарь, и еще один едва мерцал в дальнем конце переулка. На тротуаре под первым фонарем, похоже, днем оттачивал свое мастерство какой-то уличный рисовальщик, ибо каменные плиты превратились в мешанину сливающихся друг с другом ярких цветных пятен, а у стены лежала кучка обломков мела.

– Видите, тут бывают прохожие, – сказал Дайсон, указывая на руины трудов нищего художника. – Признаться, я даже не думал, что такое возможно. Пойдемте, продолжим наши исследования.

По одну сторону от этого окольного пути сообщения располагался большой лесной склад, над оградой которого смутно высились бесформенные груды древесины; по другую виднелась еще более высокая стена, похоже, ограждающая сад, ибо путники увидели тени, напоминающие деревья, и еле слышный шелест листвы посягнул на царящую вокруг тишину. Ночь была безлунная, собравшиеся после заката облака потемнели; на полпути от одного тусклого фонаря к другому переулок погрузился во тьму и утратил четкость очертаний. Стоило в том месте остановиться и прислушаться, дождаться, пока затихнет резкое эхо звонких шагов, как откуда-то издалека, словно из-за холмов, накатывали тихие отголоски лондонского шума. Филлипс собрался с духом и уже хотел заявить, что с экскурсией покончено, как вдруг громкий возглас Дайсона прервал его намерения.

– Стойте, стойте, ради всего святого, или вы на него наступите! Вот! Почти у вас под ногами!