Дом душ

– Нет. Я был с теми, кто нашел ее. Я хорошо знал ее отца; он был адвокатом и почти не заботился о ее воспитании. Он думал только о документах и договорах, и то, что случилось, было для него ужасной неожиданностью. Однажды утром ее хватились; кажется, это произошло примерно через год после того, как она написала то, что вы прочли. Стали расспрашивать слуг, и они кое-что порассказали, придав всему очень естественное и совершенно ошибочное истолкование. Эту зеленую книжечку обнаружили у нее в комнате, а саму ее я нашел распростертой перед идолом в том самом месте, которое она описывала с таким трепетом.

– Так это все-таки был идол?

– Да. Он был спрятан в колючих кустах необычно густого подлеска. Это была на редкость дикая, пустынная местность. Да вы знаете ее по описаниям девушки, хотя, конечно, понимаете, что она сильно сгустила краски. Воображение ребенка всегда делает горы выше, а ямы глубже, чем это есть на самом деле; а у нее, на ее несчастье, было нечто большее, чем воображение. Можно сказать, что та картина, что возникла у нее в уме и что ей отчасти удалось выразить словами, могла бы представиться талантливому художнику. Но это и в самом деле очень необычная и унылая местность.

– И она была мертва?

– Да. Она отравилась – и вовремя. Нет, с обыденной точки зрения ее упрекнуть не в чем. Помните ту историю о леди, которая увидела, как пальцы ее ребенка были раздавлены оконной рамой?

– А что это было за изваяние?

– Это была статуя римской работы, изготовленная из камня, который за века не почернел, а наоборот сделался белым и сияющим. Вокруг нее разросся кустарник, полностью скрывший ее от посторонних взоров. В средние века последователи одной очень древней традиции стали использовать ее в своих целях. Она была вовлечена в чудовищный ритуал шабаша. Обратите внимание на то, что те, кому случайно – или как бы случайно – было явлено белое сияние этой статуи, обязательно завязывали себе глаза, когда шли туда во второй раз. Это очень важно.

– Она все еще там?

– Я послал за инструментами, и мы разбили ее на мелкие кусочки. Живучесть традиции никогда не удивляла меня, – помолчав, продолжал Эмброуз. – Я мог бы назвать не один английский приход, где обряды, о которых эта девочка наслушалась в детстве, все еще существуют – втайне, конечно, но на редкость устойчиво. Нет, самым странным во всем этом для меня является сама возможность подобной «истории», а вовсе не ее «последствия», ибо я всегда полагал, что чудо исходит из души.

Великий бог Пан

I. Эксперимент

– Рад, что вы приехали, Кларк, искренне рад! Я и не надеялся, что вы сумеете найти время.

– Ну вот, удалось вырваться на несколько дней – дел сейчас не сказать чтобы очень много. Скажите, Реймонд, а вам не страшно? Это в самом деле безопасно?

Двое мужчин неторопливо расхаживали по террасе перед домом доктора Реймонда. Солнце еще висело над вершинами западных гор, но светило тускло-багровым светом, не отбрасывающим теней, и вечер был тих; лишь нежный ветерок дул со стороны большого леса на холме, время от времени принося с собой негромкое бормотанье диких голубей. Внизу, в длинной очаровательной долине, струилась река, петляя меж одиноких холмов, и по мере того как солнце клонилось к западу, с берегов начинал подниматься прозрачный, белый-белый туман. Доктор Реймонд резко развернулся к приятелю.

– Безопасно? Ну конечно! Сама по себе операция простейшая – ее способен сделать любой хирург.

– А на других этапах никакой опасности нет?

– Абсолютно! Даю вам честное слово, никакой материальной опасности вовсе нет. Да, Кларк, я понимаю, вы всегда, всегда были трусоваты; но вы же знаете мою историю. Я уже двадцать лет как посвятил себя трансцендентальной медицине. Меня именовали мошенником, шарлатаном, самозванцем, но я знал, я всегда знал, что на верном пути! Пять лет назад я достиг цели, и с тех пор каждый день был лишь подготовкой к тому, что мы сделаем сегодня!

– Хотелось бы верить, что все это правда, – Кларк насупил брови и недоверчиво поглядел на доктора Реймонда. – Но точно ли вы уверены, Реймонд, что эта ваша гипотеза не есть фантасмагория – великолепное виденье, несомненно, и все-таки не более чем виденье?

Доктор Реймонд остановился на ходу и резко развернулся. Это был человек средних лет, тощий и костлявый, с изжелта-бледным лицом, но когда он принялся отвечать Кларку, глядя ему в глаза, щеки у него вспыхнули.