Дом, где тысячи дверей

И… не знаю, каких эффектов я ждала. Ничего не случилось. Но мне почему-то показалось, что мои слова были услышаны. Стало как-то спокойнее. Надо было все-таки дочитать бабкины записки сразу. Вот сказала бы я Самохваловым: “Заходите, гостями будете”, — и, может, ничего бы и не случилось… да что уж теперь думать. Я снова опустила глаза на тетрадь.

“Если этого не сделать, Дом воспринимает постороннего как вора, и тогда ему грозит судьба пропаданца. Открыв одну из дверей, он может попасть не просто в другой мир, а в другую собственную жизнь — и исчезнуть из нынешней…”

Хм, это как?

“Он станет кем-то, кем был или будет в одной из своих прошлых или будущих жизней. Это может быть человек или существо любой другой расы, пола, возраста. По моим наблюдениям, попадают они, как правило, в критические моменты своих других жизней, такие, где могли бы пригодиться их нынешние опыт и знания. Но ирония в том, что своей нынешней жизни они не помнят”.

Ой-ой… я украдкой покосилась на Матвея, хмуро листающего какую-то из тетрадей. И как ему сказать, что родители его сейчас даже не узнают, как и он их? Ну, он, конечно, не похож на беспомощного ребенка, сам-то не пропадет… а вот то, что среди исчезнувших есть дети, совсем нехорошо. Кто знает, кем они стали и что с ними происходит?

“Разыскать и вернуть такого пропаданца можно. В какую бы из дверей Дома он ни вышел, проход в тот мир, куда он попал, останется открытым. Ты найдешь дверь, которую не сможешь закрыть. Обычно пропаданца можно разыскать в радиусе не более пары километров от двери — проход для него открывается туда, где в этот момент находится он же из другой жизни.

Чтобы пропаданец вспомнил себя-нынешнего, его просто нужно окликнуть по имени из этой жизни. Истинному имени — тому, которым он называет самого себя даже в мыслях. Обрати внимание — это не всегда имя по паспорту. Иногда это уменьшительное имя, иногда — полное, еще и с отчеством, а порой и вовсе прозвище. Вспомнившего все пропаданца ты должна за руку провести через дверь в Дом. Тогда с тобой уйдет его нынешнее воплощение, а прошлое или будущее — останется в своем мире.

Главное — узнать пропаданца. Он выглядит иначе, у него другая память и привычки, но душа и характер неизменны…”

Хм, а на смотровой площадке вот была старушка с ребенком. Это не наши ли клиенты? Ой… и зеленые человечки. То есть один из них тоже вроде бы был ребенком. Надеюсь, никто из Самохваловых хотя бы не паук в душе. Хотя, если вспомнить их милейшую бабушку, я бы не стала ничего исключать.

По крайней мере, на смотровой площадке народу было немного. Поокликаем всех по именам и найдем кого надо. В лесной избушке тоже вряд ли особенно многолюдно. А вот сад с феями… выходит, это герцогский сад. И в нужном радиусе там целый дворец, битком набитый людьми, эльфами и орками. Мда.

Я захлопнула тетрадь. Ну… в целом все ясно. И что произошло, и куда делись Самохваловы, и что нам теперь нужно делать, чтобы их всех вернуть. Осталось сообщить об этом Матвею.

Мне вдруг представилось, как кто-нибудь заявляет мне, что моя мама — больше не моя мама, а какая-нибудь разумная кракозябра с Альфы Центавра.

А сказать-то все равно надо.

Только я сначала, пожалуй, отойду подальше. На безопасное расстояние. Нет, ну я не думаю, конечно, что он станет меня прямо бить. Но, знаете, аффект такой аффект. А я вовсе не трус, я осторожная!

Глава восьмая. Некоторые ежики не то, чем кажутся

Чем хороши скандалы с малознакомыми людьми — так это тем, что вы не можете припомнить друг другу все былые обиды и прегрешения разом. Буквально все, что вы можете сказать неприятного и оскорбительного, помещается в несколько фраз и пару-тройку обвинений. После чего — позиции сторон обозначены, можно переходить к относительно конструктивному диалогу. Ну или чему-то в этом роде. Сначала, конечно, придется продышаться как следует и очень постараться не начать все по второму кругу.

И не стоит нападать на случайных свидетелей. Даже если случайная свидетельница порхает кругом, болея то за одного из оппонентов, то за другого, и подбадривая их поочередно. И даже если она отчаянно напоминает надоедливую муху, которую, как назло, нельзя прихлопнуть. Главное — на личности не переходить. А также на полотенца. Эх, как я в общаге полотенцем мух щелкала...

— В общем так, Самохвалов. Давай список составлять. А то мы тут до ишачьей пасхи можем ругаться, и никому это не поможет.

— Какой еще список?!

— Родственников твоих!

— Ты что, думаешь, я так свою семью по именам не упомню? Или это у тебя ранний маразм, боишься пять имен забыть?

— Подробный список, придурок! Со всеми именами, которыми они могут себя называть! И описаниями характеров! Все, что сможешь вспомнить, что у них могло сохраниться, что может быть важно. Ты вот их, может, и знаешь, а я — нет! И Ая — нет! Давай, я записываю. Мамаша твоя — Ирина или Ира?

— Ты идиотка? Мы тут сейчас займемся писульками, а их пока сожрут там где-нибудь?