Дом, где тысячи дверей

И сумка, и детский рюкзак оказались на месте — мирно лежали на высоких стульях у барной стойки. Правда, вот честь шариться в чужих вещах никто не хотел брать на себя: я этим людям вообще посторонняя, а Степан уверял, что “Глашка его потом убьет”. В конце концов Матвей, психанув, схватил рюкзак, откинул клапан, не глядя, сунул руку в недра и тут же извлек на свет планшет.

Пока он включал гаджет, мне пришло в голову, что это может ничего не дать. Но нам повезло — на экране отобразился рабочий стол.

— Странно, что не запаролен, — хмыкнула я.

— Родительский контроль, — объяснил Степка. — Глашка-то его снесла давно, чем-то он ей там мешался, но если все запаролить, будет подозрительно.

Интересы у девочки Глаши с розовым рюкзачком в бабочках и впрямь оказались специфическими. В избранном была пара онлайн-игр, целая куча пиратских сайтов для скачивания разнообразных программ и несколько программерских и, как я поняла, хакерских форумов, на которых лично я в обсуждениях поняла только предлоги. А вот хозяйка планшета, зарегистрированная везде под ником Блик, участвовала в них вполне уверенно и на равных.

— Блик, — вслух повторила я. — Интересно, почему?

— Ей ее имя никогда не нравилось особо, — пояснил снова младший из братьев. — Мама как-то рассказывала, что Аглая — значит “великолепная” и “блестящая”...

— Решила уменьшить блеск, — усмехнулась я. Ну, будем пробовать и этот вариант.

Кстати, раз уж мы на кухне, стоит, пожалуй, покормить парней. Да и самой подкрепиться не помешает. Чай с баранками — дело хорошее, но полноценного ужина не заменит. Посмотрим, что у нас тут есть из мужской еды.

Разогрев замороженную пиццу, я озвучила свои мысли по поводу дальнейших действий.

— Не помешало бы нам выяснить, что за мир нам попался. Только я не знаю, как. Я смотрела стеллаж с записями о мирах — они рассортированы по видам. Фэнтезийных миров там несколько сотен точно, и чуть ли не во всех есть эльфы, феи и прочие… но о своем мире нам хоть Ая расскажет, — фейка, тоже жующая крошку пиццы, важно кивнула. — Урбанистических миров со всякими инопланетянами поменьше, но пара десятков там есть. И уж кто-кто, а зеленые человечки встречаются практически везде. И как их отличить друг от друга?

— Может, попадутся описания городов? — задумался Матвей.

— Или растений, — предположил Степан. — Там, где был я, климат был примерно как у нас, и многие животные тоже, а вот растительность совсем другая. Похожая, но другая. Если бы я встретил описание этого мира, точно узнал бы его.

Мы с Матвеем снова переглянулись. Черт, эти переглядки уже в привычку входят. Честно говоря, мне как-то и в голову не пришло разглядывать растительность. Я даже не могла вспомнить, была ли она на смотровой площадке. Под ногами точно было какое-то покрытие — не асфальтовое, чуть пружинящее под ногами, но ровное и явно искусственное. Но разглядывала я все равно в основном город и людей… ну и не людей.

— Заглянем? — предложил Степан. — Только осмотреться. Вдруг я что-то увижу, чего вы не заметили.

Брать ребенка с собой в неизвестный мир не хотелось, но разумных аргументов “против” я не нашла — как и Матвей, который, кажется, тоже не слишком обрадовался затее, но все-таки цеплялся за любую надежду.

За нужную дверь я сначала заглянула одна. И выдохнула с облегчением: над смотровой площадкой висело целых две луны, горело несколько фонарей вдоль периметра, а кругом царила ночь. И, кажется, настолько глубокая, что даже туристов — любителей ночных видов не наблюдалось. Или их сюда не пускали в темное время суток? Вообще-то было бы логично, высота тут немалая. Мало ли что.

Людей в форменной одежде тоже видно не было, так что я рискнула выбраться за дверь, сжимая руку Степана. Второй рукой он держался за Матвея. Мда, видок у нас, наверное, идиотский — как будто хоровод собрались водить. Ну а что делать, если через двери чужакам можно безнаказанно ходить только цепляясь за меня? Ну или за того, кто держится за меня.

На этот раз, в отсутствие свидетелей, мы смогли нормально осмотреться. Площадка, действительно покрытая чем-то напоминающим резину, прилепилась к скале и, похоже, была частью какого-то туристического маршрута. С двух сторон от нее вниз и вверх уходили жмущиеся к скале ступеньки, огороженные перилами и достаточно широкие, чтобы по ним мог пройти даже гигантский паук. Ближе к каменной стене располагалась и небольшая сторожка с темными сейчас окнами.

А вот город внизу светился, как новогодняя елка, и вид на него был действительно изумительный. Правда, на месте туристов я все-таки тоже не стала бы лезть сюда в темноте, даже ради самого распрекрасного вида.

Никаких растений на площадке, конечно, не было, но Степан тут же, выпустив мою руку, метнулся к скале и вернулся с довольным видом. В руке у него был зажат пучок как-то травы — в тусклом свете фонарей не разобрать. Ну, чем бы дитя ни тешилось.