Дом, где взрываются сердца

— Вы… — воскликнул он. — Вы же боитесь жить. Вы одержимы самыми гнусненькими, самыми мелкими, самыми презренными страстишками, какие только можно представить, и не можете их воплотить. Вы хотите чужой кровью купить себе право на них. И вы хотите залить чужой кровью свой страх. Выторговать для себя льгот у смерти. Ничего у вас не получится… Вы…

Мастер, не шелохнувшись, выслушивал последнее слово жертвы. Похоже, здесь много чего наслушались. Вряд ли эта сбивчивая речь могла сильно задеть кого-то… И Валдаев обессиленно склонил голову. Он выдохся. Он готов был принять смерть.

— Жертвенный нож! — потребовал Мастер.

Элла встала перед ним на колени. Она держала в руках окованный медью, очень древний ларец.

Ротшаль кривил душой, когда говорил о своем равнодушии к чужой боли, к убийству. Его ноздри хищно раздулись. Его лицо озарило темное ликование. Он был счастлив.

Ударил гонг… Нет, не гонг. Это зазвучали часы. Они скрывались в темноте в дальнем углу храма и до сих пор не обращали на себя внимания тиканьем.

— Час пришел, — сказал Мастер. — На алтарь, — указал он на жертву кивком головы и откинул крышку ларца.

И отпрянул. Застыл.

Потом неживым голосом произнес:

— Что это?..

* * *

Что-то изменилось в атмосфере. Воздух будто сгустился, налился электричеством.

Элла поднялась с колен, тоже откинула капюшон и выпрямилась, с вызовом глядя в глаза Мастера.

— Где жертвенный клинок? — с угрозой произнес Ротшаль.

— Его нет.

— Объясни.

— Ты больше не владеешь им. Он не для нечестивых рук.

— Как смеешь ты?!

— Пришло и твое время, Мастер.

— Не тебе определять время.

— Ты много сделал, Мастер. Пришла пора предстать пред НИМ.

— Взять ее! — махнул рукой Мастер. — Сегодня у нас будут две жертвы.

Никто не сдвинулся с места.

— Что, никто не слышал моих слов? — Мастер обвел тяжелым взором присутствующих.

Изваяния в черных капюшонах остались неподвижными.

— Да, — произнесла спокойно Элла. — Сегодня у нас будет еще одна жертва.

Она сделала плавный, ленивый, уверенный жест рукой.

И все пришло в движение. «Капюшоны» только и ждали ее сигнала.

Из чьей-то глотки исторгнулся безумный, радостный вопль. Кто-то поддержал его, издав звук, похожий на поросячий визг. И вот уже поднялся отчаянный гвалт. Будто растревоженные нетопыри устремились вперед на Хому Брута.

Ротшаль ударил ногой одного из нападавших — так сильно, что человек рухнул на землю. Другому нанес сокрушительный удар кулаком. Но потом на него навалилась вся масса. И клубок тел сплелся с ликующе-жадным визгом.

Они визжали, ругались грязно и гнусно. Рычали от боли и от возбуждения. Они были будто вырвавшиеся из плена на свободу бесы. В этой сцене была тошнотворная, неописуемая мерзость. Фурункулом вспухла и зловонным гноем разлилась по капищу ненависть!

За дисциплиной и чинным спокойствием скрывались самые низкие и необузданные человеческие страсти.

Валдаев съежился у алтаря. Он боялся, что драка перекатится сюда, достанется и ему. Он на миг забыл, что смерть рядом, и думал только о том, чтобы не попасть в эту молотильную машину.

Даже с его нечеловеческой яростью и силой, позаимствованной у Тьмы, Мастер не мог долго сопротивляться. Его одолели, начали осыпать ударами.

Он извивался, тщетно пытаясь освободиться, когда его привязывали веревками к медным кольцам, выступавшим из алтаря.

— Вы не посмеете, не посмеете, — все повторял и повторял Ротшаль.

— Разве? — улыбнулась сладко Элла. — Почему? Мы слишком уважаем тебя, Мастер, чтобы избрать тебе иную участь. Ты набрал слишком много силы. Мы тоже хотим приобщиться к ней. Ты осуждаешь нас?

— На тебя падет кара! — прохрипел Ротшаль.

— А ты вспомни прошлого Мастера. Разве не поступил ты с ним так же?

— И так же поступят с тобой!

— Посмотрим… Это будет очень не скоро.

Неожиданно все расступились. И вновь встали по стенам. Кто-то стирал кровь на разбитом лице. Кто-то отряхивал балахон.

Элла подняла руку.

— Жертва, — произнесла она. И накинула белый, с пятном крови капюшон на лицо.

Все, у кого капюшоны были откинуты, накинули их. Один из присутствующих припал на колено и протянул Элле нож. Нож очень походил на тот, которым перерезали горло сатанистке. Но только был раза в два больше. И рукоятка была резная, инкрустированная, испещренная кабаллистическими знаками.

Элла встала над алтарем, на котором распростерся бывший Мастер.

— Не-ет! — заорал он и забился в конвульсиях. — Не-ет!!!

В этом крике был такой ужас, который трудно было себе представить. В миг Ротшаль потерял человеческое лицо. Он превратился в животное.

— НЕТ!!!

От этого крика мороз продирал насквозь. Он был так жуток, что Валдаев на миг даже позабыл о своей незавидной судьбе. Ему хотелось одного — чтобы он замолк.

Элла же не обращала на него никакого внимания, как и все присутствующие.

Она только сильнее сжала обеими руками рукоятку ножа. Произнесла негромко, нараспев слова-заклинания.

И резко опустила нож…

Потом началось нечто невообразимое. Кровавый шабаш, будто поднявшийся из фантазий Босха!

Валдаев воспринимал все урывками.

Элла в крови, ее белый балахон весь в пятнах. И в ее руке окровавленный кусок плоти…