Дом, где живет смерть

— Мы были слишком потрясены встречей. Такая неожиданность… — Зеленые кошачьи глаза Мэдж внимательно следили за лицом Коринны; хорошо знавшая свою мать, Мэдж не верила, что встреча, к тому же отнюдь не неожиданная, с бывшим любовником, способна потрясти ее. — В общем мы договорились, — деловито продолжила Коринна, — остались мелочи. Я не стала спешить, мне самой еще надо подумать.

— Вот как… — протянула Мэдж. — А я думала, что у тебя ничего не получится…

— Получится, да еще как! — с довольной усмешкой уверенно заявила Коринна. — Заживем по-новому!

— Сколько он тебе обещал?

— Сумма еще не названа, окончательно договоримся позже, я же сказала: мы были слишком потрясены. Встретиться через столько лет... Как ты думаешь, нельзя ли у кого-нибудь выяснить, сколько точно у него денег? У адвоката, например, или у этого рыжего секретаря?

— Думаю, что нет. Такие сведения не сообщают кому попало. Секретарь, как его?..

— О’Брайн. Очень любезный молодой человек. Если спросить под приличным предлогом…

— Он под столь же приличным предлогом уклонится от прямого ответа. Его любезность вовсе не означает, что он готов выложить все сведения о человеке, который платит ему жалованье.

— А адвокат?

— Пустой номер. Адвокаты умеют держать язык за зубами. Зачем тебе такие сведения? Какая разница, один у него миллион или десять? Все равно он даст столько, сколько сам пожелает.

— Мне эти сведения очень пригодились бы, — многозначительно произнесла Коринна с таинственным видом.

— Зачем? — повторила Мэдж, но Коринна не ответила. — Мне здесь нравится, — после паузы сказала Мэдж, разглядывая картину в старинной раме. — Тебе не следовало его бросать.

— Еще не все потеряно, — загадочно улыбаясь, ответила Коринна. — Все сложилось очень удачно…

Мэдж посмотрела на нее холодным, оценивающим взглядом. Поведение миссис Бойлстон наталкивало на мысль, что Джон Крайтон не остался к ней равнодушен и решил возобновить прежние отношения. Придя к такому заключению, Мэдж подумала о том же, о чем недавно думала и сама Коринна: при его деньгах он мог бы найти что-нибудь посвежее.

Глава 3

Зайдя к Мейну, Бэрридж застал его за изучением снимков. Мейн имел обыкновение изучать снимки больных в несколько приемов. Бэрридж хотел было спросить: «Ну как?», но вовремя вспомнил, что Мейн выходит из себя, когда его торопят.

— Каким поездом мы поедем? — спросил Мейн, откладывая снимки. — Мне надо еще раз осмотреть больного.

— Для этого у вас времени более чем достаточно. Сегодня уехать отсюда вообще невозможно, а завтра — смотря по тому, когда кончится дождь.

— Вы шутите? — Мейн так и подпрыгнул.

— Ничуть. Если вы не надумаете пуститься в путь пешком, то придется ждать по крайней мере до завтра: на машине к станции не проехать.

— Вы всерьез предлагаете пойти пешком? — со скорбным изумлением вопросил Мейн.

— Разумеется, нет; только если вы сами захотите.

— Почему вы решили, что у меня появится такое дикое желание? — подозрительно спросил Мейн.

— Я как раз надеюсь, что оно у вас не появится, меня прогулка под дождем совсем не привлекает.

Мейн посмотрел на покрытое водяными брызгами оконное стекло. Похоже, он испытывал мрачное удовлетворение от того, что его предсказания начали сбываться.

— Я так и знал, что нечто подобное обязательно случится.

— Напрасно вы столь пессимистично настроены. Здесь превосходный повар и наверняка найдется что-нибудь интересное почитать — мы вполне сносно проведем время.

— Можно подумать, что мне больше нечего делать, как только торчать в этой дыре, — буркнул Мейн.

— Раз уж так получилось — ничего не поделаешь.

Спасшись от ворчанья Мейна бегством, Бэрридж с облегчением вошел в свою комнату и, вызвав горничную, попросил принести каких-нибудь журналов. Полистав их с полчаса, доктор почувствовал, что хочет спать, накануне он лег недостаточно рано, чтобы отоспаться за проведенную в Лондоне неделю, в течение которой каждый вечер допоздна засиживался с лондонскими знакомыми. Монотонный шум дождя навевал сон, и Бэрридж не стал бороться с собой. Проснулся он перед самым обедом.

В столовой были те же, кого он видел утром за завтраком, и еще Крайтон и Мейн. Вопреки дурным предчувствиям Бэрриджа, Мейн вел себя очень прилично, более того, он, как ни странно, выглядел довольным. Бэрридж уже настолько привык к его унылой мине, что, бросив беглый взгляд на своего коллегу, уставился затем на того с величайшим изумлением: доктор Мейн сиял.

«Что с ним случилось?» — терялся в догадках Бэрридж, пораженный неожиданным преображением. — «Неужели существует что-то, от чего он способен перестать ворчать на весь свет?»