Дом горячих сердец (ЛП)

— Какой оживлённый район.

Замечание Эпонины заставляет меня перевести внимание с Ифы и с того, что скрывается в темноте.

— Когда-то он был более оживленным.

Взгляд Сибиллы проходится по вереницам неряшливых загорелых людей в тюрбанах, которые устало бредут по нашим мостовым и деревянным мостам.

— Не могу поверить, что ты первый раз в Тарелексо.

— Марко не хотел, чтобы я путешествовала по королевству. Он, наверное, боялся, что я сформирую своё мнение о том, как он относился к низшим классам людей.

— А ты его сформировала?

Слышит ли она напряжение в моём голосе?

— У меня есть мнение насчёт всего и всех.

Она пристально смотрит на Катриону, говоря это.

Я хочу защитить свою подругу, но она что-то скрывает. Как бы мне хотелось узнать, что…

И хотя плечи куртизанки распрямляются под всей это черной тканью, что на ней надета — знак того, что колкость Эпонины не осталась незамеченной — она просто продолжает смотреть на крыши, которые становятся выше и ярче по мере того, как мы возвращаемся на восток в сторону той части столицы, где проживают чистокровные фейри.

— Есть ли какие-нибудь ограничения на использование магии в Неббе? — спрашиваю я, так как мне действительно это интересно.

— Единственное ограничение, которое существует, применяется как к чистокровным фейри, так и к полукровкам. Магию нельзя использовать для причинения вреда, хотя стоит отметить, что если чистокровный фейри заявляет о самообороне, то закон будет к нему более снисходителен, чем к полукровке в такой же ситуации.

— То есть все могут использовать магию для повседневных дел?

Глаза Сиб заметно расширяются и заполняют прорези её маски.

— Абсолютно. Это даже поощряется. Лишь бы повышалась продуктивность.

— Может, мне стоит переехать в Неббу? — говорит Сиб со вздохом.

Эпонина улыбается.

— Мы будем тебе рады.

Интересно, каково мнение Лора по этому вопросу? Стал бы он ограничивать фейри или точно также поощрял бы использование магии?

Что-то блестит в ночном небе, и я решаю, что это глаза Короля воронов, потому что ни у какого другого ворона нет глаз металлического цвета, но я оказываюсь не права.

Это не Лор.

Это наконечник стрелы.

Которая летит точно в сторону нашей гондолы.

ГЛАВА 43

— Ифа, в сторону! — кричу я. — Принчиса, осторожно!

Эпонина уже вырастила вокруг себя стену из лиан, а мои друзья ещё не начали использовать свою магию, поэтому я слетаю с дивана, выставив руки вперёд, чтобы уронить их на пол.

Прижав их к палубе, я резко вдыхаю. Но не из-за падения, а потому что что-то кусает меня в бедро сзади. Я смотрю за спину и замечаю стрелу, которая торчит из тонкой ткани цвета индиго. И хотя адреналин, циркулирующий в моём теле, притупляет боль, когда я сдвигаю ногу, и стрела не выпадает, я заключаю, что она проткнула не только складки моего платья.

Полетят ли в нас новые снаряды?

Неужели, все эти женщины пострадали из-за меня?

Мерда, мерда, мерда.

Я слышу, как Таво кричит гондольеру, чтобы тот сменил курс, а принцесса визжит внутри кокона из лиан. Может быть, в неё попали? В кого целился лучник?

Лодка покачивается, а вода переливается через низкий борт, намочив мою спину, как вдруг воздух темнеет, и раздаются взмахи огромных крыльев, которые закрывают звёзды и фонари. Слышится карканье, пробирающее до мурашек, и резкие крики. Они эхом отражаются от беспокойного канала и его гладких известняковых стен.

— Сиб, ты в порядке? — спрашиваю я.

— Осторожно!

Широко раскрыв глаза, напоминающие две серые луны, Сиб хватает меня за затылок, пригибая моё тело к полу, и ещё одна стрела со свистом пролетает над нами.

Я не смею пошевелиться, ожидая, когда нападение закончится. Мой пульс так отчаянно бьётся, что раздувает шею, и я никак не могу отдышаться.

— Закончилось? — хрипло говорю я Сиб, которая смотрит в небо.

— Д-думаю д-да.

Моя подруга так сильно дрожит, что всё её тело трясется.

Приподнявшись на локте, я разворачиваюсь и выдираю стрелу. Я почти падаю обратно из-за пронзившей меня боли, но стоны, вырывающиеся изо рта Катрионы, заставляют меня напрячься. Отбросив стрелу в сторону, я перевожу внимание на куртизанку, как вдруг с её губ срывается очередной тихий стон.

Когда я в ужасе смотрю на неё и замечаю стрелу, вонзившуюся ей в щёку, из моего горла вырывается крик.

— Нам нужен лекарь!

Как бы плохо я ни относилась к Диотто, его округлившиеся глаза и восковой цвет лица говорит мне о том, что он пребывает точно в таком же шоке, что и все мы.

— Таво, ты меня слышишь?

Он резко кивает.

Я подползаю ближе к Катрионе, задняя часть моей ноги горит, как сатана. Глаза куртизанки сверкают, как осколки бокала, которые валяются рядом с её плечом.

Святой Котёл, как же ей должно быть больно…

И хотя я понимаю, что могу сделать только хуже, я выдираю стрелу. Кровь брызгает из раны и начинает течь по её прекрасному лицу, пропитывая серебристый парик.

Я обхватываю её подбородок трясущимися ладонями.

— Катриона?

Мой взгляд опускается на рану на её щеке, где среди крови, я замечаю белеющую кость.

— О Боги, это… это…