Дом горячих сердец (ЛП)

Прекрасное лицо Фибуса охвачено гневом, скорбью и разочарованием. И все эти чувства он испытывает из-за меня. Я ожидала их все, но они всё равно меня потрясают.

Я прохожу сквозь пар к тому месту, где он стоит у стены с полотенцем на шее.

— Ты вернулась, — говорит он, и его тон такой равнодушный, что мне хочется расплакаться.

— Прости меня, Фибус, я была напугана.

Он переплетает руки на голой груди.

— И ты решила отправить меня назад без моего согласия?

— Здесь для тебя более безопасно.

— Это было не твоё решение, Фэллон. Не. Твоё. Решение.

— Я знаю.

Я откидываю волосы, но из-за влажности они прилипают к моим щекам.

— И я чувствую себя отвратительно.

— Если бы ты чувствовала себя отвратительно, ты бы вернулась раньше и извинилась бы.

— Я пыталась найти Мириам.

Он поворачивается.

— Мне неинтересны твои отговорки.

Я пытаюсь развернуть его и не попасть под струи воды, вырывающиеся из стены.

— Фибус, пожалуйста, прости меня.

— А зачем мне это делать?

— Потому что я твой старинный друг.

— У меня множество старинных друзей. Некоторым даже больше ста лет.

— Я имела в виду, что мы давно дружим…

— Я знаю, что ты имела в виду. Но мне это неинтересно. Возвращайся к своим старым друзьям, которых ты не отправила на вершину этой горы.

— Фибс.

— Не надо меня так называть.

Он поднимает голову, закрывает глаза, и вода начинает стекать по его закрытым векам и напряжённой челюсти.

Мой пульс ускоряется. Я заслуживаю его гнева, но я не даю ему разгореться ещё сильнее. Говорят, что действия важнее слов, поэтому я захожу ему за спину и обнимаю его, прижавшись щекой между лопаток.

Я надеюсь, что мои объятия помогут мне достучаться до него.

— Я люблю тебя и буду всегда называть сокращенным именем.

Он не сбрасывает с себя мои руки. Я решаю, что это хороший знак.

— Пожалуйста, позволь своему доброму сердцу простить твою любимую деву.

— Деву? — фыркает он. — Ты почти проститутка.

Я щипаю его за сосок.

— Мне нравится, когда меня щипают за соски, так что зря стараешься.

Я морщу нос и начинаю смеяться, но затем останавливаюсь и просто продолжаю его обнимать.

— Я люблю тебя, Фибс. Я так сильно тебя люблю.

Вздох приподнимает его крепкую грудь, а затем его мягкая рука приземляется мне на предплечье и сжимает его.

— Скажи, что ты меня простил.

Он медленно поворачивается в моих объятиях и обхватывает моё лицо.

— Я тоже тебя люблю, Капелька. А что до моего прощения, то я тебя… Вообще-то…

Его губы приподнимаются в коварной улыбке.

— Тебе придётся отработать. Основательно.

Моё сердце медленно переворачивается — часть его испытывает облегчение, а другая его часть напрягается.

— Что ты готова сделать ради моей дружбы и моего прощения?

— Всё.

— Великолепно.

Его улыбка делается шире, а зелёные радужки вспыхивают, что идёт ему гораздо больше, чем любому другому земляному фейри.

Кроме бабушки.

— Для начала, ты разденешься и присоединишься ко мне в Купальнях.

Я сглатываю.

— Что?

— Ты сказала, что сделаешь всё что угодно. И первое, чего я желаю… раз уж я только пришёл и хочу услышать всё про Люс… это, чтобы ты разделила со мной восхитительно тёплую ванную.

Я расплетаю руки, которыми до этого обнимала его за талию и смотрю на обнажённую толпу.

— Я… эм… я…

— Дай я помогу тебе снять платье. Которое, между прочим, напоминает бумажный пакет без того кожаного корсета, который к нему прилагается.

— Я не нашла корсет.

— Я ты искала?

— Я решила поискать тебя.

— Ну, хотя бы ты начала носить одежду воронов.

Он приподнимает одну бровь.

— Из-за чего напрашивается вопрос… как давно ты вернулась, если у тебя было время зайти в свою комнату и переодеться?

— Похоже, я здесь уже неделю.

— Неделю?! — восклицает он.

— Я очнулась только вчера.

— Так, вот тут ты меня потеряла.

— В меня попали отравленной стрелой, когда мы плавали вокруг столицы с Эпониной.

— Прости… что?

— Мы с Сиб ходили на обед на Исолакуори, где она «сблизилась» с принцессой из Неббы.

Фибус моргает.

— Прости, что?

Я повторяю всё, что только что сказала, а затем добавляю: Эпонина помахала перед нами морковкой в виде Мириам, что привело к походу за покупками, а затем у Сиб появилась идея организовать обед с выпивкой, что в свою очередь привело к поездке на лодке и к стреле в моём бедре.

Я уже собираюсь рассказать ему о Катрионе, но останавливаюсь, потому что замечаю, что его челюсть опускается всё ниже и ниже, говоря о том, что мозг моего друга опасно перегружен.

— Королевский золочёный пир?! Ты получила приглашение на золочёный пир в честь своего бывшего любовника?

— Не только я.

— И ты планировала пойти?

— Мы планировали, пока не случилось это фиаско с дикаркой.

— Боги, кто ты такая и что ты сделала с моей Фэллон?

Я улыбаюсь, когда он называет меня «своей Фэллон», но затем моя улыбка исчезает, потому что я вспоминаю о том, как была загублена жизнь Катрионы. Острые черты лица Даргенто затмевают прекрасное лицо моего друга. И как бы мне не нравилось, что бывший капитан прервал наше воссоединение, пока его сердце не перестанет биться, он всегда будет находиться рядом.

Я вздыхаю.

— Мне надо рассказать тебе кое-что ещё.

— Не сомневаюсь, но давай поговорим об этом, пока мы отмокаем.